«Без меня баталии не давать»
Шрифт:
— Эх, — вздохнул Меншиков, — говорил же, фрегат подождёт. Слушать надо умных людей, мин херц.
— Ступай, умный. Снимай квартиру.
Когда Меншиков ушёл, Пётр сказал мастеру:
— В таком случае, мастер Поль, давайте обсудим, какой фрегат будем строить.
— Давайте, — согласился Поль, доставая из шкафа кипу чертежей и раскладывая их на столе. — Прошу вас, герр Питер.
Они долго листали изрядно потрёпанные чертежи. Поль объяснял кратко:
— Это стопушечный, тут вот его размеры киля, деков, мачт...
— Мастер Поль, — сказал Пётр, — всё это хорошо. Но какой вы нам посоветуете заложить?
— Я бы посоветовал вот этот... длина по килю сто футов.
— Почему именно его?
— Как я понял, вас будет десять человек, по десяти футов на каждого в самый раз.
— Согласен.
— Ну что ж, берём его, — сказал бас, вытаскивая из вороха бумаг чертежи выбранного корабля. — Кстати, вы знаете, как будет называться ваш фрегат?
— Нет. А что?
— Директора определили ему имя — «Святые апостолы Пётр и Павел».
— Ну вот, — засмеялся Пётр, — имя есть, осталось всего ерунда — построить.
Усмехнулся и Геррит Поль, вполне оценив шутку «знатного иностранца». И отвечал в тон ему:
— Тем более что в брёвнах он уже готов.
И оба рассмеялись, довольные друг другом.
— Тогда завтра и приступим, — сказал Поль.
— Почему завтра? Сегодня начнём.
И Пётр отправился с Полем отбирать лес для будущего фрегата, пред тем приказав Головкину:
— Гаврила, ступай к нашим, найди Плещеева, пусть пришлёт ещё шесть или семь волонтёров, желательно из преображенцев, имеющих плотничьи навыки. Да не мешкав бы и не с пустыми руками.
Где-то уже к обеду Головкин вернулся с волонтёрами и сообщил Петру:
— Господин бомбардир, адмирал Лефорт велел тебе быть у него немедленно.
— Что там случилось? Не раньше, не позже, — проворчал Пётр, но вызовом адмирала не стал пренебрегать, хорошо усвоив урок капитана Виллемсона: чтобы повелевать, надо учиться подчиняться другим.
— Подтаскивайте пока брёвна, помеченные басом, и начинайте тесать. И нарезайте чурки для стапеля. Я постараюсь скоро вернуться. Алексашка, командуй.
— Есть! — весело ответил Ментиков.
Лефорт ждал Петра в резиденции. В передней, неожиданно для Петра, со стульев на пол бухнулось горохом около десятка молодых людей, ударив лбами в пол.
— Что это ещё? — удивился Пётр, но, сообразив, что это его подданные, приказал: — Сядьте на стулья и берегите лбы, тут вам не Москва.
Ворвавшись к Лефорту, даже не поздоровавшись, Пётр спросил:
— Что случилось, адмирал?
— От короля польского Августа к тебе посланец, Пётр Алексеевич. Спешный.
— А в приёмной что за рабы?
— О-о, это твои спальники, которых ты зимой отправил на учёбу.
— Чего они хотят?
— Говорят, выучились, науки превзошли, в Москву просятся.
— Уже-е? —
— Надо, Питер, сперва августовского посланца принять, а после уж и за спальников браться.
Лефорт вызвал своего слугу, приказал:
— Пригласи посланца короля пана Бозе.
Явился стройный и подтянутый, в расшитом кунтуше [42] , с лихо закрученными усами и с саблей на боку пан Бозе. Лефорт сказал ему по-немецки:
42
Кунтуш — польский верхний кафтан.
— Пан Бозе, можете вручить грамоту адресату, — и кивнул на Петра, стоящего у окна.
Бозе с подозрением взглянул на адресата, одетого в рабочую куртку и холщовые штаны.
— Но грамота сия его величеству государю России.
— Давай, давай, — нетерпеливо сказал Пётр. — Я и есть то самое величество.
— Да, да, — подтвердил Лефорт. — Государь здесь инкогнито, а посему и сей маскарад. Вручайте грамоту.
Пан Бозе выхватил грамоту откуда-то из-за обшлага, чётко чеканя шаг, приблизился к Петру и тут же отошёл, пятясь.
Пётр сорвал печать, развернул грамоту.
— Тут по-немецки, Франц, прочти, — и кинул её на стол Лефорту.
— Мы ещё не ведаем польского языка, — виновато сказал Бозе, оказавшийся, как и король, саксонцем.
— Ничего, научитесь, даст Бог, — сказал Пётр.
— Значит, так, — пробежав грамоту глазами, начал говорить Лефорт. — Он просит ввести наше войско в Польшу.
— Что так приспичило-то? — спросил Пётр непонятно кого: не то Лефорта, не то Бозе.
— Пишет, что партия де Конти усиливается и даже вооружается.
— Это так? — спросил Пётр посыльного.
— Да, ваше величество.
— Я помогу, но при одном условии: если просьба будет не от Августа, а от сейма. И обязательно письменная. Ты же понимаешь, Франц, если я сейчас двину армию Ромодановского, то половина Польши возопит: завоеватели пришли. Верно ведь?
— Да, Питер, ты прав, пожалуй.
— Да не пожалуй, а точно. Я знаю поляков, зовут на помощь, а потом вопят: грабители. Так и пиши Августу. Впрочем, давай я сам.
Пётр сел за стол, взял перо, придвинул лист бумаги, начал писать быстро, перо аж посвистывало в руке. Кончил, подписал.
— Франц, запечатай. А вас, пан Бозе, я вот что попрошу передать Августу на словах. Армию я введу сразу же, как только поступит на моё имя просьба сейма, ни дня не задержу. Я союзник верный и надёжный. В моём слове пусть не сомневается. А так, с его слов, я не могу вводить войско, потому что его же противники обвинят меня в нарушении договора о «Вечном мире», о котором Август, видимо, не знает.