«Без меня баталии не давать»
Шрифт:
Пётр был уже у носа дрожавшего от потери равновесия судна, мгновенно оценив ситуацию, он крикнул:
— Ложись!
В это время стойка наконец хрустнула, и запоздавший рубщик её упал тут же у бревна слипа, прижавшись к земле. А фрегат, наклонившись, заскользил по брёвнам к воде. Ударился об воду, образовав волну, побежавшую по глади залива. Брёвна, по которым только что промчался корабль, подымливали. Из-за одного из них поднялся бледный от испуга замешкавшийся рубщик.
Сам фрегат, разогнавшись при спуске, поплыл от берега, за ним, разматываясь из бухты, убегал в воду
— Держать! — крикнул Пётр, бросаясь к канату и хватаясь за него.
Однако инерция корабля оказалась столь сильной, что едва не свалила Петра с ног. И тут все бросились хвататься за канат. Лишь тогда, когда облепили его как муравьи всем Великим посольством, удалось остановить фрегат и начать подтягивать его к берегу.
И тут на носу фрегата появился Меншиков и, в восторге махая руками, заорал:
— Ур-р-ра-а!
— Ах ты паршивец! — крикнул бомбардир и погрозил ему кулаком, хотя в тоне его не угроза слышалась, а скорее удивление проделке Меншикова.
Захлестнув верёвку за причальную сваю, Пётр крикнул Меншикову:
— Берись за вымбовку [59] , бездельник, подтягивайся.
— Есть! — с готовностью отозвался Алексашка и, ухватившись за вымбовку, стал вращать шпиль, накручивая на него канат и этим подтягивая судно к причалу.
Наконец на борт был брошен трап. С корабля по трапу спустился улыбающийся Меншиков.
— Всё в порядке, господин бомбардир.
— Ты что ж это сбежал, чертяка?
59
Вымбовка — один из выемных рычагов, служащих на судне для ворочанья шпиля.
— А кто тогда б на шпиль встал? — нашёлся Меншиков.
— Мог бы сказать.
— Тебе скажи, как же. Сам бы туда забрался.
— Ну как? Течи нет?
— Надо посмотреть. Я ж из трюма выскочил, как только он об воду ударился.
Пётр сам поднялся на корабль, спустился вниз, прошёл по трюму, внимательно осматривая днище. Вылез оттуда довольный.
— Сухо.
— Сам смолил, — отвечал с гордостью Меншиков.
Начались поздравления, объятия, рукопожатия.
— Молодец, герр Питер, — обнял Лефорт бомбардира. — За девять недель такого красавца отгрохал. Жаль, не наш он.
— Нами сделан, значит, наш, хотя и будет ходить под голландским флагом. Ему, господин адмирал, и океаны не страшны будут.
Бомбардир не ошибся: фрегат «Пётр и Павел» много лет бороздил моря и океаны, побывав многажды в Ост-Индии и благополучно возвращаясь к родному причалу.
Но пока после спуска на воду предстояло ещё много работы внутри корабля, устройство перегородок, кают, установка рангоута, подгонка такелажа.
И если дома в Воронеже Пётр, как правило, сопровождал каждый спуск корабля хорошим пиршеством прямо на палубе новорождённого, то здесь в Голландии довольствовались скромной выпивкой в харчевне. Возможно, именно потому, что «Пётр и Павел» был «не наш», как сказал Лефорт.
Однако вскоре Пётр был приглашён купцом Яном
И хотя бомбардир был представлен гостям как «хороший русский друг Пётр Михайлов», все знали, кто он в действительности, а потому оказывали всяческое внимание.
Все пили, ели, в меру веселились, один «русский друг», хотя и не отставал в выпивке, однако был несколько задумчив, если не печален.
— О чём грустишь, герр Питер? — спросил его хозяин дома.
— Не обращай на меня внимания, Ян, занимайся гостями.
— А ты разве у меня не гость? Гость, да ещё какой. Самый дорогой. Разве я могу забыть, как ты встретил меня в Архангельске. Тогда ты был весел и говорлив, как весенний ручей. Ну говори же, отчего не весел, может, я смогу чем помочь?
— Да нет, пожалуй, здесь ты не поможешь, — вздохнул Пётр. — Понимаешь, Ян, ехал сюда с мыслью конструировать корабли, познать секреты архитектуры этого искусства. А был всего лишь плотником, таким же, как на своей воронежской верфи. Понимаешь?
— Понимаю, герр Питер, — посочувствовал Тессинг.
— Оттого, брат, и не весело мне. Такую даль волочиться и ничему не научиться.
Разговор этот слышал англичанин, сидевший напротив.
— Прошу прощения, сэр Питер, я слышал о вашей печали. У нас в Англии искусство кораблестроения находится на высочайшем уровне... Вам надо ехать в Англию, и там в короткий срок вы сможете овладеть этим искусством.
— Между прочим, вы не первый говорите мне об этом, — заметил бомбардир, вспомнив недавний разговор с королём Вильгельмом.
— Ну вот. Тогда в чём дело?
Действительно, в чём дело? На руки выдан прекрасный документ, гласящий:
«Настоящий аттестат выдан Петру Михайлову в том, что он был прилежным и разумным плотником на верфи Ост-Индской компании, научился добросовестно выполнять операции кораблестроителя — верчение, долбление, сплочение, связывание, строгание, конопаченье, смоление, а также изучил корабельную архитектуру и черчение планов столь основательно, сколько сами разумеем.
Корабельный мастер Геррит-Клаус Поль».
Но не зря у русских молвится: «На ловца и зверь бежит».
В один прекрасный день примчался к «Петру и Павлу» взволнованный Лефорт, взбежав по трапу наверх, отыскал Петра, оббивавшего свинцовыми пластинами шпигаты.
— Питер, я получил из Англии письмо от маркиза Кармартена, — сообщил он, размахивая бумагой.
— А кто это? — поднялся Пётр.
— Это, как я понял, корабельный конструктор. Послушай, что он пишет мне. «Сэр, наш король Вильгельм Третий, будучи в Голландии и часто беседуя с господином Михайловым, узнав о его горячей любви к мореплаванию, дарит ему только что построенную по моему проекту яхту «Транспорт Ройял». Это судно помимо изящества имеет отличный ход. Уведомьте о сём господина Михайлова и сообщите ему, что я готов порекомендовать и капитана для его яхты».