Без подводных камней
Шрифт:
Это подтверждалось и объективными признаками – пол ребенка и масса тела совпадали с зафиксированными при рождении (масса тела, естественно, не в точности, но разница как раз укладывалась в естественную динамику веса новорожденного ребенка), а кроме того, по настоянию старшего Гаккеля была даже определена группа крови малыша. Мало ли, например, у обоих
Что могла противопоставить Валерия этой стройной системе аргументов? Что этот ребенок не похож на того, которого она видела несколько минут, пока его не обработали и не унесли в детское отделение? Но дети меняются ежесекундно. Материнское чутье? Так это вообще штука нематериальная и во всяком случае не доказана научно. Мало ли что кому померещилось и сердце подсказало. Вот кроватка с номером, вот бирочка на ручке. Все нормально, мамочка, не волнуйтесь, социализм – это учет!
– А вы не думали, что жена права и ребенка действительно подменили? – азартно спросила Светлана Аркадьевна. Слишком азартно для народного заседателя.
Филипп Николаевич развел руками:
– Знаете, если бы я не учился в медицинском, то может быть… Но я изучал акушерство, был на практике в роддоме и знаю, какие там порядки. Перепутать младенцев практически невозможно, и даже умышленно подменить, скорее всего, не получится. Нет, это надо просто фантастическое стечение обстоятельств, разгул стихий, военные действия или что-то наподобие, чтобы пробить тройную защиту от дурака, которая в родильных домах Советского Союза соблюдается самым жестким образом.
– Но неужели даже тени сомнений не шевельнулось? – напирала Светлана Аркадьевна. – Вы пять минут назад сказали, что считали
– Ну я и сына тогда уже много лет считал своим сыном, – улыбнулся Филипп Николаевич, – как-то дико было сомневаться в том, что он мой, но да, вы правы, я не поверил, что у жены развилось послеродовое расстройство психики. Я потом спрашивал у дяди Сережи Берга, который консультировал Лерочку в роддоме, что, наверное, вся ситуация явилась результатом какого-то недопонимания, но он мне объяснил, что нет, это определенно был психоз. Видите ли, диагноз ставится не только на основании картины мира пациента, но и по его реакциям на ситуацию. Например, за стеной раздается стук. Нормальный человек сразу сунется к соседям узнать, что там у них творится такого интересного, а сумасшедший сразу поймет, что это инопланетяне передают ему важную информацию, запишет ее и отправится на радио для обнародования послания с другой планеты, или совершит не менее нелепые поступки, исходя из понятной лишь ему логики. И будет признан душевнобольным, несмотря на то что стук за стеной вполне реален. Так, к сожалению, случилось и с Лерочкой. Подмена ребенка в роддоме ситуация редчайшая, но не невозможная, мне кажется, что все матери немножко опасаются в нее попасть, и это нормально. Но когда подозрение без всяких доказательств превращается в уверенность, а потом в одержимость, то это уже симптом. Если бы Лерочка спокойно поделилась своими опасениями с лечащим доктором, то он объяснил бы, что в первые несколько часов жизни дети меняются до неузнаваемости, и ничего нет удивительного, что она не узнала сына через сутки с лишним. Но беда в том, что она сразу категорически заявила, будто ребенок не ее, и не хотела слушать никаких разумных доводов. Вела себя беспокойно, нарушала распорядок дня в отделении, звонила всем подряд, даже тем, кто совершенно точно ничем не мог ей помочь…
Конец ознакомительного фрагмента.