Без права на ошибку. Дочь олигарха
Шрифт:
Отрываюсь от сладких губ. Она красиво всхлипывает и тянется ко мне. Закрываю глаза, чтобы не поддаться. Прижимаю к своей груди, глажу по спине, даю время успокоиться, а самого трясет, будто в лихорадке. Ну что ты со мной делаешь, маленькая? Все во мне расковыряла, оголила каждый нерв.
— Стас, — она не понимает, почему я прекратил ее целовать.
— Нам нужно поговорить, — голос осип, как у запойного пьяницы. Мне бы отойти, не касаться ее. Тряхнув головой, беру ее за руку и веду к дивану в гостиной.
— О чем будем говорить? — облизывает губы и прячет от меня свои красивые глаза. Минуту назад горела в
Усаживаю ее на диван, сажусь рядом. Не отпускаю ее руки, будто боюсь, что сбежит, не выслушав. Две недели прокручивал в голове наш разговор, ночами не спал, подбирал «правильные» слова.
— О моем предательстве, Юна, — выдавливаю из себя слова. Возможно, подписываю себе приговор.
— Предательстве? — непонимающе смотрит на меня, чувствую, как отстраняется, еще даже не понимая, о чем пойдет речь. Хочет забрать свои пальцы из моих рук, но я не отпускаю.
— Выслушай меня спокойно, Юна, — меня разрывает от ее резкой холодности и закрытости. Отбирает у меня свое тепло, а я злюсь. — Ты должна кое-что узнать обо мне, а потом решишь, хочешь быть со мной или нет…
Глава 30
Юна
— Это я оставил шрам на твоем плече, — четко проговаривает Стас, крепче удерживая мои пальцы.
Зачем он мне это говорит? Хочет сделать больно? Оттолкнуть? Я отказываюсь в это верить, но пальцы одной руки высвобождаю и прячу под ними еще не побелевший шрам.
Внутри со скоростью ядерного взрыва что-то умирает. Пока не могу понять что, но там, за грудной клеткой, очень больно. Так умирает надежда. Стас стал островом моего спокойствия, умиротворения, счастья. Его предательство разносит душу на ошметки. Мне даже смотреть на него больно. Такой красивый, сильный… Предатель! Мой защитник и мой палач!
Стас подносит руку к моему лицу, стирает ребром ладони мокрые дорожки слез, а я даже не поняла, что плачу. Умоляюще смотрю в его глаза. Пусть скажет, что это злая неудачная шутка! Только не он…
Только не он!
— Юна! — берет за плечи и несильно встряхивает, но зубы все равно клацают друг о друга. — Ненавидишь? Не выслушаешь даже? — наклонив голову, смотрит с прищуром. Во взгляде претензия, ярость и даже агрессия. Теряюсь от этих новых для меня эмоций.
— Говори, — не узнаю свой голос. Отшатываюсь, когда Стас резко поднимает руку к своему лицу. По его лицу проходит тень.
— Блин, Юна! Я бы никогда тебя не ударил! — вскакивает с дивана и отходит, грубо растирая лицо, будто хочет содрать с себя кожу.
«Не ударил… Ты просто в меня выстрелил!» — жжение в груди не утихает, слезы льются из глаз, словно где-то внутри меня прорвало кран.
Стас идет к бару, достает оттуда бутылку с темно-янтарной жидкостью. Не особо разбираюсь в алкогольных напитках, но, видимо, это что-то крепкое, потому что плескает совсем немного, жидкость едва закрывает широкое дно стакана.
— Пей, — протягивает стакан мне. Мотаю головой, вжимаясь глубже в спинку дивана. — Тебе надо, выпей. Здесь немного.
— Я не хочу, — мотаю головой.
— Юна, этот глоток я могу залить в тебя, не прилагая усилий. Давай сама, нужно снять напряжение, тебя трясет, — выдавливает из себя слова сквозь сжатые зубы. Да, действительно трясет, но
Да потому что Стас стал для меня всем, а теперь получается, что я все себе придумала. Я мечтала, что, оставшись наедине, мы перешагнем последний барьер, разделяющий нас, а он не спешил, и теперь я знаю почему! Я всего лишь…
Кто я? Зачем он в меня стрелял? То нападение тоже организовал он? Я уже ничего не понимаю! Залпом выпиваю глоток янтарного алкоголя, обжигая гортань и рот. Закашливаюсь, из глаз брызгает новый поток слез. Пытаюсь отдышаться, а Стас подходит к распахнутому окну, закуривает, отдергивает занавеску в сторону. Делает две глубокие затяжки, выкидывает недокуренную сигарету в окно, тут же берет следующую и снова прикуривает.
Меня трогают его эмоции. Несмотря на то, что внутри разрывает, я хочу подойти, отобрать сигарету, успокоить. Влюбилась, дурочка! Какая же я дура! Потянулась к первому, кто приласкал, улыбнулся, доброе слово сказал. Так плохо разбираюсь в людях, потому что меня держали в золотой клетке! Рядом звери, а он казался настоящим мужчиной.
— В день нападения погибли близкие высокопоставленных чиновников, среди них была племянница министра, — затянувшись, запрокидывает голову, выпуская дым в потолок. Красиво! Невозможно глаз отвести. — Нагибают все структуры, требуя немедленный результат, — желваки ходят на его скулах, пальцы свободной руки сжимаются в кулак. — Начали лететь головы и погоны. Генералы трясутся за кормушки, к которым приросли, им плевать, кого пустить под раздачу, чтобы усидеть в своих креслах, — выбрасывает окурок в окно, упирается ладонями в подоконник. Плечи напряжены, ему этот разговор дается не так просто, как я могла предположить. — Им нужно было сдвинуть дело с мертвой точки, никаких зацепок в деле, нападавшие залегли на дно. Распоряжение на инсценировку покушения пришло сверху. Нужно было создать видимость бурной деятельности, успокоить начальство и нагнать страху. Я не мог отказаться, это был приказ! — повышает голос, бьет ладонью по стеклу, удивительно, что оно осталось целым. Хотя нет, появилась трещина. — Я отказывался, поругался с командиром, с полковником, стоящим над нами. Если бы я отказался, в тебя бы стрелял другой, — выдыхает на таких эмоциях, что мне становится трудно дышать. Его ладонь медленно сжимается на стекле в кулак. — Я не мог никому тебя доверить! Сдыхал, глядя на тебя через прицел. Ненавидел себя! Легче было себе пустить в тот момент пулю в лоб, Юна! — на разрыв.
Меня просто располосовало его откровение. Раньше я думала, что только в своей семье никто. Товар, который можно выгодно обменять. Оказывается, в руках сильных мира сего я вообще песчинка. Как и Стас. Мы заложники обстоятельств.
— Если бы приказ передали другому снайперу, меня бы не оставили рядом с тобой, — выдыхает, чувствуется, что не только меня этот разговор выпотрошил.
Провожу по шраму пальцами. Страх прошел. Сейчас я пустая на эмоции, накатили усталость и опустошение. Стас настоящий. Честный, сильный и правильный. Этот шрам всегда будет со мной, он словно пометил меня. Метку такого мужчины нужно носить с гордостью. Хотела убрать лазером, теперь не буду.