Без права на ошибку. Дочь олигарха
Шрифт:
— Ворон, вещи из багажника достань, переложи в тачку, — бросает Стас, раздраженно подходя ко мне. Ворон — на вид самый молодой и дерзкий. Красивый парнишка, но для меня Стас привлекательнее. Я на него не глазами смотрю, душой.
Стас берет меня за руки и ведет к белой машине, с виду самой обычной. Наверное, в том, что мы поедем в ней, есть какой-то смысл, но я не уточняю какой. Меня продолжает потряхивать. Ощущение, словно кто-то забыл запереть клетку, и я вырвалась на волю. Я боюсь… Самое удивительное, что я боюсь отца и жениха, а не потенциальных убийц и заказчика. Вот такой вот парадокс. От вторых меня есть
— В багажник или на заднее сиденье? — спрашивает Ворон, держа в руках несколько сумок. Улыбается мне, но мне кажется, он специально пытается злить Стаса.
— Ворон, не нарывайся. В багажник положи сумки и отвали.
— Понял, не дурак, — поднимает руки вместе с сумками, словно просит пощады.
— Стас, что происходит? — спрашиваю, когда Ворон отходит. Я доверяю своему телохранителю, знаю, что ничего плохого они мне не сделают, но мне тяжело слепо следовать за ним.
Останавливаемся у открытой задней двери. Мы непозволительно близко стоим друг к другу, его мужской запах кружит голову, заполняет собой легкие.
— Я тебя похищаю, — наверное, мне должно быть страшно, но не страшно. Совсем. — Ты против? — нагловато и расслабленно улыбается.
— Нет… — мотаю головой. Пока еще не знаю, на что я соглашаюсь, хочется верить, что не пожалею…
Глава 25
Юна
Ехали долго. Алексей за рулем, мы со Стасом на заднем сиденье. По привычке соблюдаю между нами расстояние, будто кто-то может увидеть и доложить отцу. Руку держу на сиденье. Предвкушаю, что он вновь нарушит все правила. Стас делает больше — он стирает между нами границы. Берет бережно за локоть, тянет к себе, пока я не падаю ему на грудь.
— Поспи, ехать еще долго, — зарываясь носом в мои волосы, вдыхает мой запах. Запускает невидимые процессы в моем организме. Мне сложно выражать свои чувства, столько лет я держу эмоции под строгим контролем, что и сейчас сложно раскрыться, расслабиться. Хотя интимность момента кружит голову, я пьяна без вина.
Много чувств. Они пугают, завораживают, делают сумасшедшей. Отец меня потом убьет. Не хочу к нему возвращаться. Пусть Стас увезет меня далеко-далеко и не возвращает…
Вопрос в том, нужна ли я ему? У Стаса есть девушка, и там все серьезно. Я сама видела степень их безудержной страсти. Мне до Олеси, как до Марса пешком. Нет, это я что-то погорячилась. Как до Липецка. Хотя при желании всему можно научиться, если любишь человека и хочешь, чтобы ему с тобой было хорошо. Только в общественном месте я вряд ли решусь на секс. Это было пошло, завораживающе…
Мой громкий вздох не остается незамеченным.
— Леха, медленнее, — нас как раз тряхнуло на неровной дороге. — Ни одной ямы не пропускаешь, — негромко бурчит Стас.
— Я виноват, что дороги в говно? — сбавляя все-таки скорость. — Спит? — понижая голос. Мне лень открывать глаза, но уверена, что они общаются взглядами в зеркале заднего вида.
— Засыпает. Поэтому гони аккуратно, — просит друга Юматов, продолжая водить по волосам. Это так приятно, что мне стонать хочется от удовольствия.
Алексей
Просыпаюсь, а меня куда-то несут. Первый порыв вздрогнуть и отстраниться быстро проходит, как только я понимаю, в чьих сильных руках нахожусь. Глаза открывать лень. Кутаюсь в его тепло и запах. Позволяю себе насладиться близостью Стаса. Никогда не понимала девушек, которые уводят парней у подруг. Леська мне не подруга, я даже приятельницей не могу ее назвать. Мы просто знакомы много лет, наши отцы неплохо общаются. Некрасиво с моей стороны принимать ласку и заботу Стаса. Мечтать о нем, как о мужчине. Солгу, если буду отрицать, что хочу оказаться на ее месте. Подло? Некрасиво? Так не поступают порядочные люди?
Значит, я непорядочная, потому что не хочу отдавать его никому. Олеся никогда не сможет оценить благородства Юматова. Никакие деньги не могут сделать из мужчины настоящего мужчину. Ей, как и мне, никогда не позволят выйти замуж за простого парня. А я бы сбежала с ним, попроси он об этом.
Мои мысли приобретают опасный поворот. Гаранин и мой отец никогда не оставят нас в покое, а я не хочу, чтобы у Стаса из-за меня были проблемы.
Приоткрываю глаза, на горизонте проклевывается солнце. Мы ехали всю ночь. Алексей, наверное, устал — столько часов за рулем. Может, мы где-то останавливались? Я все проспала.
Открывается калитка. Уткнувшись лицом в грудь Стаса, я мало что могу рассмотреть. Заходим в дом. Тут еще темно. Стас уверенно двигается в темноте, не выпуская меня из рук. Поднимаемся по лестнице. Мне становится страшно — один неверный шаг в темноте…
— Стас, я могу сама идти, — становится неудобно. Кажется, что он не испытывает никаких трудностей, нося меня на руках, но я ведь не пушинка.
— Почти пришли, — у него даже дыхание не сбилось. — Нажми на ручку, — останавливаемся у двери. — Твоя спальня, — вносит и опускает меня на прохладную постель. Контраст слишком резкий, поэтому вздрагиваю.
— Что-то болит? — не остается незамеченной реакция тела. Он не спешит отстраняться. В воздухе начинает искрить. Дыхание сбивается. Сердце сходит с ума в груди. Мои глаза привыкли к темноте, если чуть податься друг другу навстречу, наши губы…
Запрещаю себе думать о поцелуях. Он чужой парень, а у меня есть жених. Мысль о Гаранине портит очарование момента, рассеивает волшебную атмосферу.
— Нет, все хорошо. Когда можно будет задавать вопросы? — перевожу тему. Скажу, что холодно, начнет согревать, а мне и так перед ним неудобно. Нянчится со мной весь день.
— Как только мы с Лехой немного поспим, — улыбаясь, заправляет за ушко упавший на лицо локон волос.
Раньше я и представить не могла, что попаду в ситуацию, где мне придется жить с двумя красивыми мужчинами в какой-то глуши. Прислушиваясь к себе, понимаю, что даже дискомфорта не испытываю, будто для меня это привычная ситуация. Все зависит от степени доверия. Этим мужчинам я доверяю.
— Еще очень рано, ты тоже ложись, поспи еще, — все мое существо тянется к нему. Ломает изнутри, хочется стереть между нами расстояние. Я пахну Стасом, это настолько сексуально и вкусно, что я надышаться не могу. Безумие какое-то.