Без права на ошибку. Дочь олигарха
Шрифт:
— Моя плохая девочка, — понижает голос, заставляет по телу бежать мурашки. Целует в губы, но не углубляет поцелуй. — Кофе будешь? — ведет за собой на кухню.
— Буду, — Лешка встречает улыбкой. Расслабленный, довольный жизнью, будто парой минут ранее не обсуждал с другом серьезную тему. Вот так притворяться нужно уметь.
Стас отодвигает стул, приглашает сесть за накрытый к завтраку стол: сыр, ветчина, омлет, конфеты и печенье в вазочках.
— Я сегодня в город уеду дня на три, — сообщает мне Лешка, пока Стас варит для меня кофе. — Вы тут не хулиганьте, — подмигивает мне. К щекам тут же притекает
— Жаров, прекращай! — ставит передо мной чашку капучино.
— Что тебе привезти их города? — спрашивает Лешка, продолжая придерживаться шутливого тона.
— Аленький цветочек, — отпивая из чашки, смотрю на него и тоже посмеиваюсь.
— Зачем тебе цветочек аленький? Чудовище у тебя уже есть, — указывает на Юматова. С губ медленно сползает улыбка. В моей жизни есть чудовища, и это не Стас. Вспоминаю про аптеки, на глаза наворачиваются слезы, зажмуриваюсь, потом быстро-быстро моргаю, но так, чтобы мужчины не заметили. Мне так больно за него…
??????????????????????????— Проваливай, Жаров. Я тебе сообщением скину, что привезти, — Стас садится рядом со мной. Лешка уедет, а это значит, что мы останемся вдвоем. В полной мере только сейчас понимаю, насколько интимной станет обстановка в доме…
Глава 29
Стас
Юна — мой рай и ад. Искушение. Наказание за мои кровавые грехи. Никто кроме бога не имеет права отнимать жизнь у человека. А я отнимал, чистил мир от падали, делал его лучше и безопаснее, но я не бог.
Рядом с ней я дышу полной грудью. Мое наваждение. Жаров взглядом провожает ее с улыбкой. Ревную. За последние две недели я испытал столько эмоций, сколько не испытал за всю предыдущую жизнь. Жгучую ревность, безумное желание, которое не пропадает даже спустя полчаса холодного душа, нереальную нежность к женщине-девочке. В груди разливается тепло от ее открытой улыбки, как у дурака, расползаются губы, когда она искренне смеется. Юна стала еще прекраснее. Настоящая, живая. Такая чистая и невинная. Такую девочку хочется присвоить, забрать себе, но что я могу ей дать?
Мои возможности несоизмеримы с возможностями того же Гаранина. Меня в любой момент может не стать, а я не хочу оставлять неподготовленную девочку одну в этом жестоком мире. Если присвою сейчас, она не отрастит зубы, но думать о том, что отпущу, невыносимо.
Эти дни я привык засыпать и просыпаться рядом с ней. Мучительно сладко находиться в одной постели и не иметь ее под собой, не врываться в нежное нетронутое тело, но это в сто раз слаще, чем делить постель не с теми женщинами.
Нервничает. Закусывает край губы, смотрит на дорогу, машина Лешки давно скрылась из виду.
Да, мне тоже волнительно возвращаться с тобой в дом, где больше нет буфера, который держал нас на расстоянии друг от друга. В моей голове с утра гуляют картины, где и как мы будем заниматься сексом. Я точно знаю, что сорвусь. Моя выдержка давно висит на тонкой паутине. Прежде, чем я сделаю решительный
Я никогда не был мудаком, всегда честно говорил, что мне нужно от женщины — секс без обязательств. Мне не нужно было, чтобы они лезли в мою душу, а мне не были интересны их переживания и чувства. Конечно, были девушки, которыми я увлекался больше, чем планировал. Иногда казалось, что у нас могло бы что-то получиться, но каждая иллюзия разбивалось о реальность. С ней не хочу играть. Не могу сделать ее своей, оставляя между нами недосказанность и ложь. Придется разбить ее веру в меня и построить заново.
Беру Юну за руку, тяну за собой. Молча идет, не задает вопросов. Ее полное доверие срывает цепи, в которые я заковал свое сердце. Идеальная для меня девочка. Если бы можно было себя отпустить, позволить быть счастливым, не оглядываясь на различия между нами…
Преступаем порог, толкаю ее к стене, прижимаю своим телом. Глаза распахиваются, увеличиваются зрачки. Юна очень чувствительная, просто не знает об этом. Мне хочется исследовать ее границы.
— У тебя нереально вкусные губы, — зарываясь пальцами в ее волосы, притягиваю к себе. Накрываю ее рот своим. Прежде чем я сознаюсь в своем преступлении, хочу глотнуть немного рая. Окунуться в ее чистоту, нежность, преданность.
Потом она отвернется, обидится, перестанет верить. Я буду разбиваться в кровь, доказывая, что достоин ее любви. Эта девочка стоит любых подвигов, любых жертв.
Сладкая, манкая. Невозможно оторваться. Мне мало этой девочки, хочу испить до дна. Съесть всю. Вылизать. Зацеловать. Дышать ею. Отрываюсь от ее рта, заглядываю в глаза. Поплыла моя красивая. Я голову теряю от ее открытости. Я видел, как она реагирует на прикосновения и поцелуи Гаранина. Зажимается, терпит. А мне полностью отдается, глаза открыть не может, дрожит в моих руках. Потому что моя. На ментальном уровне я чувствую в Юне свою женщину, а она во мне — своего мужчину. Не просто химия — атомный взрыв.
Возвращаюсь к поцелую, словно голодный хищник, набрасываюсь на ее губы. хочу их съесть, слизать всю сладость, проглотить каждый стон, который музыкой проходится по натянутым нервам.
— Да, моя девочка! Отвечай мне, — прохожусь языком по нижней губе, всасываю в свой рот. — Я не могу от тебя оторваться. Хочу тебя всю. Попробовать тебя всю, — целую ее скулы, ушко. Прикусываю мочку уха, срываю с ее губ громкий стон.
Ласкаю, целую шею. Сжимаю ее округлые идеальные бедра. Стройная девочка, попка и бедра отпад. Не люблю худышек, которые доводят себя диетами до состояния скелета, обтянутого кожей. У моей девочки очень аппетитные формы, и я сдохну, если она не позволит до них добраться.
Завожусь от поцелуя так, что тормознуть себя выйдет только с болью. Яйца звенят, член требует взять свое, пытаясь прорваться через толщу ткани. Почти забиваю на разговор. Можно ведь и потом признаться. Я сейчас не мозгом думаю. Хотя мой мозг тоже думает только о ней. Забралась под кожу, проникла в мысли, в мои сны. Заполнила собой каждую клетку. Тянусь к ее губам. Целую.
Как же сложно себя сдерживать. Вот же она — в моих руках. Согласна стать моей. Я мог упиваться ее сладостью, но вместо этого нужно признаваться, а потом тянуть к ней руки. Не время проявлять слабость и трусость.