Без правил

Муравьева Галина Д.

слёзы от обиды. Я подлетела к нему и со всего размаха дала

пощёчину, что он отшатнулся и приложил руку к щеке.

— Ты заслужил большего, — процедила я, но в тот же

момент, под слабым светом луны увидела, что из его губы идёт

кровь, а левый глаз припух.

— Я знаю, но блять

больно, — проскулил он.

От него сильно пахло алкоголем, травкой и ещё чем-то, я не

могла разобрать. Моё долбанное сердце предало все намерения

ненавидеть его до конца своей жизни, и я сделала шаг к нему,

беря двумя пальцами его подбородок и поворачивая к себе.

— И кто тебя так? — тихо спросила я.

— Твой брат, — усмехнулся он, а его рука легла на мою щеку.

— Прости меня, Ливи. Ты такая красивая сегодня была, такая

уже взрослая. Я не должен был этого делать, я урод, знаю. Но

ты такая красивая, я это говорил вроде уже.

— Спасибо, — смутилась я, и оторвала от него руку.

Я не помню как, но в следующий момент его губы уже

целовали мои, а я ощущала во рту его кровь, и это отдалось

дрожью во всём теле.

— Ты моя, малышка, — шептал он, пока укладывал меня на

постель, а я потерялась в этом наплыве новых ощущений и

полностью доверилась ему. Даже не представляя, что будет

дальше.

Боль, резкая и неприятная, никакого наслаждения. Я

пыталась сделать так, чтобы он этого не понял, и уже тогда

началась моя роль в этом спектакле. Его хриплый голос у моего

уха, затем что-то вонючее и мокрое, прям на шеё.

Слёзы, переворачивание сопящего тела, шок, боль, никакого

продолжения. Грязь. Я была использована.

***

— Хочешь ещё подробностей? Как я впопыхах собирала

вещи, и нашла на столе супер клей? Как я летела к маме, и крики

моего отца? — холодно спросила я, поднимая голову и

поворачиваясь к побелевшему

Гарри. — Что ещё хочешь узнать?

— И ты не сказала мне, даже когда прилетела, — прошептал

он и осел на пол, сжимая голову.

— Нет, не сказала. Я хотела, чтобы ты полюбил меня, а потом

получил удар, такой же, как и я, в своё время, — смахнув слезу,

ответила я.

— Сейчас я чувствую, его получу, — горько усмехнулся он.

— Ведь были последствия, правда?

Он вскочил на ноги и посмотрел на меня с ненавистью. Мне

хотелось смеяться, это я должна была смотреть на него так, а не

он. Он не имел никакого права это знать, это моя тайна, и она

умерла.

— Значит, ты знаешь, — подытожила я, сжав губы.

— Говори дальше, я хочу услышать это из твоих уст, —

потребовал он, а я только покачала головой.

— Говори, мать твою, я хочу это слышать! — он подошёл ко

мне и его глаза сверкнули. Слёзы? Он плачет?

— Лив, скажи это. Давай, — подталкивал он меня, но я не

могла произнести ни слова, пока из глаз покатились слёзы.

— Не могу, — прошептала я.

— У тебя был выкидыш на четвёртой неделе беременности,

ты попала в аварию, потому что была пьяная. И это был мой

ребёнок, — каждое слово убивало меня вновь и вновь.

— Кровотечение началось ещё в обед, но я не придала этому

значения, потому что даже не знала, что могу быть беременна,

списала всё на месячные. Я желала забыть тебя, похоронить в

памяти. И чтобы отвлечься, я пошла на вечеринку, где

познакомилась с Кори и Реджи. Там мне стало плохо, и они

уговорили меня ехать в больницу, что я и сделала. Мы сели в мою

машину, и я не справилась с управлением, потому что

отключилась. А затем я помню только пищащие аппараты и Реда.

Он помог мне сбежать оттуда, когда операция окончилась. Я не

хотела, чтобы мама знала об этом, а тем более ты. Это была моя

ошибка, глупость. Я решила, что значу для тебя больше, чем

просто тело, — откуда во мне столько силы? Почему мой голос

даже не дрогнул, рассказывая о том времени.

Сейчас я понимала, что это конец. Больше нет ни его, ни меня.

А такое понятие, как «мы» никогда не существовало. И не будет

существовать. Любовь. Смотря на него, мне хотелось обнять его,

ощутить сильные руки и голос, который уверит меня, что я не

виновата. Но я видела только серый оттенок кожи и

безжизненные зелёные глаза, из которых выкатилась слеза.

Я молча взяла сумку и пошла к двери. Сейчас главное, не

упасть в обморок, не показать, как мне больно, как я нуждаюсь в

нём. А ему, как обычно, не было дела до моих чувств.

— И ты мне ничего не сказала. Я имел право знать об этом, —