Без семьи
Шрифт:
— Здесь живет учитель Эспинас? — спросил Маттиа.
— Это я, — ответил человек небольшого роста, державший в одной руке бритву, а в другой — трубу. Человек этот брил толстого крестьянина, сидевшего в кресле перед зеркалом. Время от времени цирюльник делал перерыв и наигрывал на трубе какие-то рулады.
Мы, глядя на этого странного учителя, недоумевающе переглянулись, и Маттиа сделал мне жест, чтобы я не беспокоился. Затем, обращаясь к цирюльнику, он сказал:
— Не потрудитесь ли вы меня постричь?
— С удовольствием,
Скоро Эспинас кончил брить крестьянина и усадил в кресло Маттиа, подвязав ему салфетку вокруг шеи.
— Не знаю, сможет ли кто-нибудь разрешить наш спор, — начал Маттиа разговор с цирюльником. — Дело касается музыки.
— В чем же заключается ваш спор? — спросил Эспинас.
Я тогда понял, что Маттиа хотел хитростью выведать у Эспинаса, знает ли он, действительно, музыку и сможет ли он дать необходимые объяснения.
Маттиа задал ему несколько вопросов, на которые сейчас же получил самые подробные ответы. Тогда мы откровенно признались, что решили испытать его знания, и, будучи теперь уверены в них, просим его дать нам несколько указании.
— Вот какие хитрые мальчуганы! — воскликнул Эспинас. — Ну, сыграйте мне что-нибудь для пробы.
Выслушав игру Маттиа, он пришел в неистовый восторг и заявил:
— Этот мальчуган — настоящее чудо. Оставайся со мной, я сделаю тебя великим музыкантом. Утром ты будешь со мною брить посетителей, а вечером мы будем заниматься музыкой. Не обращай внимания, что я цирюльник. Нужно зарабатывать деньги на жизнь каким-нибудь ремеслом, а музыка плохо кормит.
Предложение цирюльника казалось мне весьма выгодным для Маттиа, но он не поддавался на уговоры и отвечал:
— Я не брошу Рене никогда!
— Ну, в таком случае, — сказал цирюльник, — я помогу вам, чем могу. Задавайте мне вопросы…
Он быстро и толково разрешил наши сомнения и подарил нам книгу по теории музыки, сделав на ней надпись: «будущему музыканту от цирюльника на память».
Как увидим впоследствии, предсказание о том, что Маттиа будет знаменитым музыкантом, полностью оправдалось.
Я никогда не сомневался в дружбе Маттиа, но теперь я только вполне понял, как любит меня и как привязан ко мне Маттиа. Он отказался от спокойной и сытой жизни у цирюльника, чтобы не разлучаться со мной.
Когда мы вышли от цирюльника, я схватил Маттиа за руку и сказал:
— Теперь я твой друг навек!
— Я знал это и раньше, — с улыбкой ответил он.
Теперь, когда у нас оказалось руководство, мы решили начать заниматься в свободное время теорией музыки. К сожалению, для этого у нас не было достаточно времени. Мы спешили пройти бесплодную и бедную местность, не дававшую нам никакого заработка. Наш капитал в это время составлял сто сорок пять франков. Нужно было во что бы то ни стало скопить еще некоторое количество денег, чтобы купить корову.
Нам
Мы набрали здесь шестьдесят восемь франков и теперь уже смело могли начать подыскивать подходящую корову.
Нас одолевали большие сомнения: сумеем ли мы выбрать корову? Как угадать такую корову, которая давала бы много молока?
Крестьяне рассказывали истории о покупке коров, часто упоминали о ветеринарах. Вот, если ветеринар вздумает покупать, так его не, обманешь — он знает толк в скоте. Одному крестьянину ветеринар выбрал такую корову, что просто редкость.
— Возьмем-ка и мы ветеринара, — сказал я Маттиа. — Конечно, за это придется заплатить, но зато у нас будет уж, наверное, хорошая корова.
На том мы и порешили. Мы остановились в Усселе на том же постоялом дворе, на котором я останавливался когда-то с Витали. Мы сейчас же пошли разыскивать ветеринара.
Когда мы, наконец, нашли его и обратились к нему с нашей просьбой, он расхохотался.
— Ученых коров тут не продают, — сказал он.
— Да нам нужна не ученая корова, а такая, какая давала бы много молока, — сказал я.
— А зачем же вам корова? — спросил он.
Я в нескольких словах рассказал ему, в чем дело.
— Вы славные мальчуганы, — сказал ветеринар. — Хорошо. Я пойду с вами завтра на ярмарку и выберу вам хорошую корову. У нее не будет поддельного хвоста.
— А сколько должны мы будем заплатить вам? — спросил я.
— Ничего. Разве стану я брать деньги с таких славных мальчиков?
Мы горячо поблагодарили его.
Вечером мы решили устроить в честь ветеринара серенаду. Ровно в девять часов вечера мы подошли к его дому и начали нашу серенаду.
Дети ветеринара, узнав, в честь кого мы устроили этот концерт, моментально потащили нас в дом, и здесь мы до глубокой ночи играли разные пьесы, а Капи показывал свои фокусы. После концерта нас накормили ужином и отослали спать, причем ветеринар еще раз напомнил:
— Не проспите же. Завтра в семь часов утра мы пойдем на ярмарку выбирать корову.
На другой день в семь часов утра мы явились к ветеринару. Он уже ждал нас, и мы сейчас же отправились на ярмарку. Мы опять повторили ему, какую корову нам хотелось бы иметь.
— Главное, чтобы она ела мало и давала много молока!
— По-моему, вот эта хороша, — сказал Маттиа, показывая на белую корову.
— А вот эта еще лучше! — возразил я, показав на рыжую.
Однако, ни та, ни другая, должно быть, не понравились ветеринару, потому что он подошел к третьей. Это была большая корова, потемнее цветом нашей Рыжули, с тонкими ногами, темными ушами, черным ободком вокруг глаз и белым пятнышком на конце морды.
— Вот эта как раз подходит вам, — сказал ветеринар. Крестьянин, державший ее за веревку, запросил с нас триста франков.