Без следа (сокращ.)
Шрифт:
Светлана Хоц была приписана политическим комиссаром в пехотную роту. Роту отправили в Афганистан вскоре после вторжения туда Советов в 1979-м. Поначалу боевые действия шли успешно. Однако со временем война превратилась в настоящий кошмар. Поражения следовали одно за другим. Последовала реакция Москвы, пусть и несколько запоздалая. Тактический здравый смысл подсказывал: окопаться и переждать. Идеология требовала возобновления наступлений. Пехотные роты переформировывались, в их состав включили команды снайперов. Из Союза в срочном порядке были доставлены стрелки-профессионалы, работавшие в паре с корректировщиками огня. Так появились знаменитые двойки «людей в лохмотьях», привыкших, что называется, жить
Снайпер, прикомандированный к роте Светланы, был ее мужем.
Его напарник-корректировщик был ее младшим братом.
Ситуация заметно улучшилась. Наступательные амбиции удовлетворялись регулярными ночными вылазками снайперов.
В конце 1981 года в Москве был создан сверхсекретный опытный образец бесшумной снайперской винтовки. Тогда она была известна под индексом РГ-036. Лишь через шесть лет, когда «игрушка» поступила на вооружение спецподразделений КГБ и разведывательных отрядов армии, она получила свое нынешнее название — ВСС, винтовка снайперская специальная.
— Да, мне доводилось видеть ее однажды, — кивнул я.
ВСС считалась принципиально новым оружием. Сверхточным, полуавтоматическим и бесшумным. Винтовка шла в комплекте с мощными оптическими прицелами: обычным дневным и электронным ночным. Любой, кто попадал в их перекрестье, валился с ног как подкошенный: тихо и неожиданно.
Ситуация оставалась стабильной еще около года. В Советском Союзе самой высокой наградой за успех всегда считалось только одно: решение все более сложных задач. Так рота Светланы получила приказ — совершить марш-бросок в долину Коренгал. Подпираемый с обеих сторон хребтами Гиндукуша, извилистый шестимильный путь считался главной артерией, снабжавшей моджахедов продовольствием и боеприпасами с северо-запада Пакистана, и пехотной роте следовало перерезать ее во что бы то ни стало.
— Сто лет назад, — продолжала Лиля, — англичане написали книгу о войне в Афганистане. В ней говорилось: «Обдумывая наступление, прежде всего следует распланировать свой неизбежный отход». И еще там говорилось, что последний патрон всегда нужно сохранять для себя, ибо нет ничего ужаснее, чем попасть в плен к афганцам, особенно к женщинам. Ротные командиры читали эту книгу. Замполитам было строго-настрого приказано ее даже не открывать. Им внушали, что Британия проиграла войну из-за своей политики — ошибочной и недальновидной. Советская же идеология, по определению, была безупречной, а потому никаких сомнений в победе быть просто не могло.
Марш-бросок в Коренгал имел успех на протяжении первых трех миль. Четвертая далась гораздо сложнее: рота столкнулась с сопротивлением, которое рядовые бойцы посчитали ожесточенным, а офицеры — подозрительно слабым.
Офицеры оказались правы. Это была ловушка.
Моджахеды выждали, пока боевой порядок Советов растянется на четыре мили, и лишь тогда обрушились на них всей своей мощью. Вертолеты с подкреплением встречались шквалом заградительного огня ракет класса «земля-воздух», поставленных американцами. К концу 1982 года тысячи советских бойцов оказались в аналогичной ситуации: брошенные на произвол судьбы в импровизированных, построенных на скорую руку палаточных лагерях, растянувшихся длинной цепью. Зима встретила их пронизывающим ветром и лютыми холодами.
А затем начались вылазки моджахедов.
Многие оказались в плену. Судьба их была ужасной.
Лиля процитировала строки из стихотворения Редьярда Киплинга: «Если ж, раненый, брошен ты в поле чужом, где старухи живых добивают ножом, дотянись до курка и ступай под ружьем к Солдатскому Богу на службу». Она рассказала, как пехотинцы внезапно пропадали неизвестно куда, а через несколько часов ветер доносил звук их нечеловеческих криков из невидимых глазу вражеских лагерей, расположенных где-то
Лиля не была свидетелем этих кошмарных событий, но рассказ ее звучал так, словно она видела все воочию. Я поймал себя на мысли, что из нее получилась бы неплохая писательница. У нее был явный талант к повествованию.
— Самой желанной добычей для моджахедов, — продолжала она, — были наши снайперы. Разумеется, мама очень беспокоилась за отца. И за брата тоже. Почти каждую ночь они уходили в рейд со своей ВСС с электронной оптикой, сливаясь с грядой холмов. Достаточно далеко для результативной стрельбы, но и достаточно близко, чтобы чувствовать себя в безопасности. Хотя по-настоящему в безопасности почувствовать себя нельзя было нигде. Им приказано было стрелять по врагам. Их настоящей целью были русские пленные. Они считали это милосердием. К тому времени мама уже была беременна. Мной. Меня зачали в горном шурфе под старой шинелью образца Второй мировой войны.
Я промолчал. Светлана смотрела в одну точку прямо перед собой.
— В первый месяц отец и дядя возвращались в лагерь каждое утро, целыми и невредимыми. Они были очень хорошей командой.
На секунду Лиля задумалась. А затем вдруг сменила тему:
— В то время в Афганистане были американцы. Солдаты. Не много, но были. Советский Союз считался врагом Америки, а моджахеды — ее союзниками. Все та же холодная война, только чужими руками. Президента Рейгана устраивало, что Советская армия обескровлена и измотана. Это было частью его антикоммунистической стратегии. И он не прочь был использовать шанс для захвата образцов нашего новейшего оружия. Поэтому в зону боев были направлены специальные разведгруппы. Ваш спецназ. И однажды ночью, ранней весной 1983-го, одна из таких групп наткнулась на моего отца и дядю и похитила их ВСС.
Я снова промолчал.
— Но что еще хуже, американцы передали моего отца и дядю моджахедам. Мама слышала их крики весь следующий день, вплоть до поздней ночи. Шестнадцать, восемнадцать часов. Даже в этих нечеловеческих воплях она различала…
— Простите, — прервал я ее проникновенный рассказ, — но я вам не верю.
Лиля подняла на меня глаза:
— Я говорю правду.
Я покачал головой:
— Я служил в армии США. В военной полиции. И пусть и в общих чертах, но мне известно, куда мы посылали наших солдат, а куда нет. Ни один американский военный не ступал на землю Афганистана. По крайней мере тогда.
— Но вы науськивали одних на других.
— Разумеется. Как и вы, когда мы были во Вьетнаме.
— И оказывали материальную помощь. Моджахедам. Разве нет? А где военная помощь Соединенных Штатов, там и пресловутые американские «военные советники». Это-то вы не будете отрицать?
— Даже если вы и правы, — ушел от прямого ответа я, — почему не допустить, что вашего отца и дядю захватили в плен те же моджахеды?
— Да потому, что ВСС так и не нашли. И ни один снайпер ни разу не выстрелил по расположению роты, где воевала мама. В магазине отцовской винтовки было двадцать патронов, и еще двадцать он держал про запас. Если бы его взяли в плен сами моджахеды, они убили бы или, по крайней мере, попытались, четыре десятка наших солдат, а потом бросили бы ВСС. И мамина рота обязательно наткнулась бы на нее. Моджахеды — люди неглупые. Они имели привычку запутывать след и возвращаться на позиции, которые мы давно считали покинутыми. Однако за время боев наши солдаты побывали во всех их тайных укрытиях. Они наверняка нашли бы отцовскую ВСС. Так что единственный логичный вывод напрашивается сам собой: винтовку забрали американцы.