Без срока давности
Шрифт:
— Да не фиглярствуйте вы! Вы можете ответить просто и ясно?
— Отвечаю просто и ясно: мы по нашим договоренностям не ударили пальцем о палец. Ни вы, ни я. Так ясно?
— И вы не отправляли никакие отчеты на адрес моего Центра?
Корсаков опешил:
— Честно говоря, я и адреса-то вашего не знаю.
— А на электронный?
— Ответ отрицательный. — Это становилось даже интересным.
А Житников слегка расслабился, повеселел:
— Точно ничего не отправляли?
— Абсолютно. А в чем дело-то?
Житников взглядом подозвал официантку:
—
Теперь Житников был уже в полном порядке. Во всяком случае, внешне.
Едва официантка отошла, он навис над столом, потянувшись к Корсакову:
— Мой Центр, строго говоря, создавался усилиями разных людей. Мне ведь, Игорь, пришлось возвращаться, а это всегда сложнее. Это того, кто только выныривает на поверхность, могут даже поддержать в надежде, что удастся или подмять под себя или поставить в какую-то иную зависимость. А того, кто возвращается, все знают: у него есть враги и нет друзей. У нас любая память служит плохую службу, любая.
Житников закурил, несколько раз глубоко затянулся, выпуская дым через ноздри.
— Мне поначалу приходилось брать заказы у всех, кто предлагал. Некоторые люди приходили с деньгами, которые предлагали «впрок». Дескать, заказов пока нет, а деньги готовы предоставить, инвестируя, так сказать, в будущее.
Он снова затянулся несколько раз, затушил сигарету.
— Поверь, иногда не знал, чьи это деньги, — признался он, доверительно понизив голос. — Допускал, конечно, что деньги… ну… не стерильно чистые, но брал. Понимаешь, на них я покупал время, которое тогда было дороже всего. Я смог выбросить на рынок несколько исследований, которые помогли многим потенциальным инвесторам. И выбросил с опережением дней на десять-двенадцать. Следом за мной приходили известные организации, с сотнями сотрудников, но у них уже ничего не покупали. А зачем? У меня все было написано и разложено по полочкам. И все это я смог сделать только благодаря тем самым «левым» деньгам.
— Зачем ты мне это рассказываешь? — вклинился в монолог Корсаков.
— А затем, что когда-нибудь приходит время возвращать долги.
— Догадываюсь.
— Ну, так, вот, пришло это время и для меня. И получилось так, что сразу несколько человек, которым я был должен, заинтересовались одним и тем же. Угадай с трех раз — чем.
— Тем заговором, о котором мы говорили?
— Именно. Причем, каждый ставил одно условие — только ему, и никому больше! И отказать я не мог.
— И сказать, что он не единственный заказчик, тоже не мог?
Житников поводил взглядом по сторонам, будто ища ответ, потом буркнул:
— Не смог. Так получилось, что не смог.
— Хреновато, — признал Корсаков. — Однако извини, тут я тебе не помощник и ничего не должен.
— Об этом я тебя и не просил, — отрезал Житников, будто в отместку за жесткий тон собеседника.
— А о чем тогда мы говорим?
— С теми, кто сделал заказ, я разберусь. В конце концов, это несложно. Хуже другое. Хуже, если кто-то со стороны, кто-то, никогда не делавший такого заказа,
— Не совсем. Как он сможет оказаться первым?
Житников снова закурил.
— Так ведь я с этого и начал. Я-то думал, ты уже что-то отправлял, а у меня из-под носа увели и отдали другим.
— Погоди, погоди. Что значит «увели»? Есть какие-то основания так считать?
Житников замялся:
— Ну, можно сказать, есть. Не спрашивай, пока не отвечу.
— Дело твое, — легко согласился Корсаков.
— Хотя, конечно, если ты ничего не отправлял, то мои подозрения ни на чем не основаны.
Он снова посмотрел на Корсакова, и тот снова помотал головой: ничего не отправлял.
— Ты учти, Игорь, что в последние дни тема наша становится все более и более актуальной, и меня торопят, так что я буду торопить тебя…
— С какой стати? Я тебе никаких гарантий не давал. Я задал твой вопрос тем, кого видел, но не больше. Бегать и расспрашивать мне сейчас тоже некогда. У меня и своя работа есть, — напористо выговорил Корсаков.
Житников выслушал его спокойно. Потом достал сигарету и закурил. Теперь уже неспешно, наслаждаясь процессом.
— Врать ты умеешь, Игорь, хвалю. Но учти, что Аня сливает информацию. Поэтому, если ты делишься с ней, будь осторожен, кинет.
Откровенность за откровенность:
— Делиться мне пока в самом деле нечем, а что касается Ани… С кем она делится?
— Не знаю. Пока — не знаю.
Житников подозвал официантку, оплатил счет, убрал сигареты в карман:
— Люди, которые заказали мне тему «заговора», не просто информированные люди, они еще и отслеживают текущую обстановку. И о том, что эта обстановка накаляется, мне сообщают регулярно. И все сходятся на том, что инициатора этих обострений вычислить пока не могут. Понимаешь?
— Ну и что?
— Вывод очевиден: тот, с кем связалась Аня, в этот клубок не входит. Он где-то совсем в другой стороне.
— Уверен?
— Ясно, как дважды два.
К концу разговора Житников снова выглядел уставшим и напуганным.
Он посидел еще немного, потом поднялся.
— Вот что, Игорь, когда ты снова будешь в Ярославле, — увидев, что Корсаков хочет что-то сказать, выкинул вперед руку: помолчи, — поинтересуйся одним адресом. Жил там до недавнего времени старичок по фамилии Нагатин. Есть чем адрес записать?…
После этого ушел уже совсем спокойным. Даже улыбнулся, прощаясь.
Корсаков тоже не стал задерживаться, решил прогуляться до метро «Аэропорт». Между прочим, рукой подать, а думать на ходу получается лучше.
Судя по завершению встречи, Житников знает о Ярославле. Намеки слишком прозрачные, такие, что места для сомнения не остается — знает!
Другой вопрос — что? Еще более важный вопрос — от кого?
Аня говорила, что он работает на нескольких заказчиков, и существует третий, и сейчас Житников сам это подтвердил. Значит, информацию он получает от кого-то из них. Скорее всего именно от того, кто недавно появился, кто вносит сумятицу во все дела. И это тревожило.