Без ума от графа
Шрифт:
Жаклин махнула рукой в глубь долины.
— Как бы то ни было, но все знали, что через день после смерти дедушки Гриффин и Олбрайт поссорились и брат уволил его, а потом Олбрайт принялся ходить по округе и всем рассказывать, что Гриффин угрожал убить его, если опять увидит в своем поместье. Мы думали, что на этом все закончится, но тут Олбрайт опять вернулся. — Жаклин запнулась. — И вскоре его нашли у подножия скалы.
— Ужасно. Наверное, для вас это был тяжелый удар, — сочувственно заметила Розамунда.
— Да, ужасно. Но потом
— Однако это не успокоило местных жителей, — заметила Розамунда.
Жаклин кивнула.
— Гриффин отослал меня, чтобы избавить от неприятностей. Он не хотел ничего слышать. А какое мне дело до того, что о нем говорят, я-то хорошо знаю, что он тут ни при чем!
Розамунда ласково обняла ее.
— Ваши чувства мне очень хорошо понятны, но ведь Гриффин хотел защитить вас.
Она по-дружески погладила Жаклин по плечу.
— Не пора ли нам вернуться и выпить по бокалу лимонада или чашке чаю?
А затем пора было начинать приготовления к бракосочетанию.
Глава 16
Гриффин шел по деревне, направляясь к гостинице, где остановилась Розамунда. За его спиной люди перешептывались и косились на него, но он не обращал на них внимания. Рот всем не закроешь, пусть судачат. Главное — поговорить с Розамундой до того, как они поженятся.
Он вбежал в холл гостиницы и бросил взгляд на лестницу, ведущую наверх. Повинуясь внутреннему голосу, он вдруг изменил направление, устремившись в бар.
Ему почему-то очень захотелось выпить.
В пустом баре, кроме жалкого пьянчужки, лежавшего возле негоревшего очага, не было никого. Служанка, вытиравшая столы, обернулась и от страха переменилась в лице.
— Бесси, кружку эля, будьте добры, — бросил Гриффин, но девушка не двигалась с места.
Гриффин замотал головой.
— А лучше плесни мне бренди, которое вы держите под прилавком.
Несмотря на ранний час, ему захотелось выпить что-то более крепкое. Перед свадьбой не было принято напиваться. Но разве не для того существуют обычаи, чтобы их иногда нарушать?
Темные, круглые от удивления глаза Бесси смотрели на наряженного Гриффина, но у него не было ни малейшего желания объяснять, в чем причина столь разительной перемены в его одежде. Скоро все узнают о его свадьбе — разумеется, если Розамунда не передумает.
— Ого, кто к нам пожаловал! Неужели сам мистер Гриффин?!
Он сразу напрягся. Ему был хорошо знаком этот хриплый ненавистный голос.
Крейн.
Гриффин притворился, будто не расслышал, но Крейна невозможно было задеть притворной невнимательностью. Облокотившись на стойку бара рядом с Гриффином и покачивая цепочкой, на которой висели золотые часы, Крейн
— Что с вами, милорд? Вы сегодня не в настроении?
Это был крупный мужчина лет на пятнадцать старше Гриффина. Раньше он служил дворецким у старого графа в Пендон-Плейс, любил наушничать, за что его ценил хозяин.
— Ах да, вы слишком высоко взлетели, чтобы замечать нашего брата, не так ли?
Наклонившись к Гриффину, он зашептал ему на ухо:
— А я помню то время, когда вы были просто жалким червяком под моими ногами.
Желваки задвигались на щеках у Гриффина, он сжал кулаки. Как будто со стороны услышал свой собственный голос:
— А ну проваливай отсюда.
Злобный огонек вспыхнул в глазах Крейна. Обернувшись, он обратился к служанке:
— Видишь, Бесс, этот шрам на лице графа? Моя работа. И я до сих пор горжусь этим. Кое-кто другой на моем месте испортил бы все дело, но только не Барнабас Крейн. Старый хозяин выдрал бы меня и выгнал, если бы я выбил глаз его внуку, но я не такой.
Ослепленный бешенством, Гриффин уже не понимал, что делает. Он схватил Клейна за рубашку и приподнял так, что их глаза оказались на одном уровне.
Испуганная служанка, ломая руки, закричала:
— О, милорд, не убивайте его!
Гриффин оскалился.
— Ты не достоин лизать подошвы моих сапог, Крейн. Ты просто жалкое ничтожество.
Но Крейн не испугался. Он хорошо понимал, что ему ничего не грозит, поскольку Гриффин находился под подозрением, и весьма серьезным. Он мог безнаказанно оскорблять Гриффина, ибо тот из-за опасений попасть под суд не мог позволить себе никаких резких выходок. Нельзя было давать местным сплетникам ни малейшего повода убедиться в необузданности его характера.
Задыхаясь, Крейн пробормотал:
— Вы мне угрожаете, господин Гриффин? Точно так же вы угрожали бедняге Олбрайту?
Гриффин стиснул его еще сильнее.
— Что ты сказал? Тебе что-нибудь известно о том, как это произошло? Если так, то я закажу шампанское.
Воротник рубашки душил Крейна, лицо у него стало багровым, однако самообладания он не потерял.
— Вы и ваше дурацкое правосудие ловко обтяпали это дельце, не правда ли? Все чисто и красиво. Но нам-то все известно, господин Гриффин. Все в округе знают правду.
Крейн склонил голову и не без злорадства спросил:
— Интересно, ваша светловолосая пташка слышала что-нибудь об этом? Бьюсь об заклад, что нет... Но она все равно услышит.
При упоминании о Розамунде красная пелена застлала глаза Гриффину. Не соображая, он размахнулся, собираясь как следует вмазать Крейну, как вдруг кто-то крепко перехватил его руку.
Гриффин круто развернулся, чтобы ударить того, кто помешал ему, но увидев викария, сразу опустил руки.
— Ну-ну, что тут происходит? — Голос доброго викария действовал, как всегда, умиротворяюще. — Трегарт, дружище, отпустите его. Не стоит пачкать об него руки.