Без Вариантов
Шрифт:
Следующий единый транш — в начале девяносто третьего года. И финальный- в девяносто четвертом, по завершении вывода войск.
Средства я предполагаю разместить-депонировать в Дойче — Банке, для кредитования правительства РФ. Вы должны быть вкурсе господа, что в этом проекте я с ним сотрудничаю. Да и есть несколько вариантов совместных немецко-российских проектов, что будут финансироваться из этих средств.
Они конечно же согласились.Тут ведь не только скидка. Но и два с половиной ярда, что не уйду из экономики. Да и господин Хельмут
Забавно то, что все четверо страшно засуетились, и быстренько состряпали протокол, это все подтверждающий, и тут же подписанный.
Нет, потом мы до самого вечера составляли договора, и приложения к тем договорам. И прочие акты и сметы… и я размышлял параллельно, что так, немного потеряв, мы не позволим немцам соскочить, даже если выясниться что уходящая армия вооружает Баварских Сепаратистов…
Выйдя на улицу по окончании, мы закурили. И Юрген, пусть риторически, спросил меня:
— Ты думаешь, Алекс, что мы успеем к следующей неделе вывезти оружие?
— Я думаю, что его там в следующий понедельник не будет. И ты, Юрген, сейчас все бросишь, и поедешь решать этот вопрос.
Вот так и получилось, что к командующему Западной Группой Войск на прием, я поехал один. Герр Штолле помчался на авторынок, ускорять покупки и вообще…
Советская Армия построила от Берлина до штаба ЗГВ в Вюнсдорфе, отдельную, закрытую от посторонних дорогу. Недалеко от аэропорта Тиргартен, сворачиваешь к КПП. Предъявляешь пропуск, что добыл Женя Васин, и мчишь.
Ну что сказать? Здание штаба в Вюнсдорфе — это весьма солидно и стильно, под высоченной черепичной крышей и с белыми колоннами.
Лишь встречающий машину подполковник очень удивился одинокому мне, которому Биргит открыла дверь автомобиля.
Мы остановились у парадного подъезда и его высоких белых колонн. И я представился, и объяснил замену простых менеджеров на меня — директора, неотложностью ряда вопросов для обсуждения.
Теперь вот, сижу в приемной дожидаясь назначенного времени. И, не торопясь, вспоминаю что мне известно о командующем.
Он из тех правильных больших генералов, что получив приказ его выполняют. В частности, вывел Южную Группу Войск из Венгрии в Союз, в течении двух месяцев. Не позволив себе каких то там рассуждений, высказываний, и рассказов об объективных обстоятельствах.
В отличие от командования ЗГВ. Предпоследний командующий выводить войска отказался, и подал в отставку. Генерал Армии Снетков, его сменивший, занял позицию тянуть время. Что крайне дурно сказалось на руководимых им войсках. Нужно сказать честно — началось разложение.
За время пребывания в Германии, войска обросли неформальными связями с местными на самых разных уровнях. Что закономерно привело к каким то левым гешефтам.
Но, с падением Берлинской стены, это все приобрело просто неприличные масштабы.
Это когда гвардейский подполковник, чуть ли не в открытую, скупал битые тачки. В гаражах полка их восстанавливал силами солдатиков, и отправлял на продажу в Союз. На все замечания командования, слал всех лесом и открыто предупреждал, что будут мешать — уйдет к немцам.
В конце концов, не особо скрываясь, загрузил в грузовик Урал образцы новейших вооружений, и просто уехал к американцам.
Да и то, ставшие вдруг, пусть ненадолго, конвертируемыми, ГДРовские марки, навели в войсках много шороху.
Я так понимаю, именно с приходом Снеткова, на деда моей девушки и начались наезды.
Как бы то ни было, принявший командование генерал-полковник Бурлаков, для начала взялся за дисциплину. Жесточайшим образом высылая в Союз любого, невзирая на лица и звания. И снова запустив постепенный вывод войск. Эшелоны с имуществом уходят на восток регулярно.
Что касается наведения дисциплины и порядка, выглядело это неприятно. Лишь заподозренный в чем то, немедленно получал предписание, и в 24 часа высыпался в Россию. Приезжал комендантский взвод, и всю семью подозреваемого, и его самого, с вещами, вывозили прямо из квартиры на вокзал или армейский аэродром. То, что не могли взять с собой — просто бросали.
Тем временем большая и красивая двустворчатая дверь распахнулась. Из логова командующего вывалилась группа генералов и офицеров. Один из подполковников обратился ко мне;
— Александр Сергеевич! Командующий вас ожидает.
Потянув дверь на себя, я глянул на часы. Двадцать тридцать. Армия, не хухры-мухры.
— Разрешите представится — сказал я стоящему спиной ко мне у окна генералу — Лукин, Александр. Мои сотрудники с вами работали до прошлой субботы.
Генерал обернулся, и, глянув на меня, уселся за стол:
— Что у вас?
— Три вопроса, товарищ генерал- полковник. — позволил себе усмехнуться я — важный, неприятный, и неотложный.
— Служил?
— Лейтенант запаса.
— Ясно. Обращайся ко мне — Матвей Прокопьевич.
— Так точно, я — Александр или Саша. Как вам удобно.
— Садись, Александр. Рассказывай.
Кабинет у генерала — огромный. Одних окон — восемь. Кроме официального стола для совещаний, несколько в стороне стоит рабочий стол командующего. С тремя телефонами на приставном столике. Прибор с ручками, папки с бумагами, здесь явно работают. Вот к этому столу я и присел.
Командующий не производил впечатления держиморды. Скорее человек, облеченный нехилой властью, и применяющий ее регулярно. Но не было в нем часто видного во многих крупных военных самоупоения. Скорее прагматичное понимание безграничной опасности своих возможностей. Ну, я уже решил, что скажу ему. Поэтому не стал менять суть разговора.