Без Вариантов
Шрифт:
Самое смешное, что после отъезда группы, она искренне думала продолжить отношения со мной в прежнем формате. До нового приезда любимых звезд. Я же говорю, целая комната на одного. Но я был категоричен. Ты, Ир, полюбила «Бустера», это тот басист, вот и люби. Без меня. И она перебралась сюда, на Лесную.
Говоря об этой удивительной барышне, стоит добавить пару деталей. За того басиста она вышла замуж. Он, в нулевых, спился и помер. Оставив ей свой бас и дочку, чудесного ангела.
А еще, где то в девяносто седьмом, мне позвонил приятель
Трудно сказать в двух словах о ее специализации. Она- сметно — бухгалтерски — логистически — строительный решальщик. Но, в реалиях нулевых, ближе всего будет — «Координатор проекта». Как то так. Грубо говоря, она реально, и крайне оптимально, просчитывала создание крупных объектов, и инфраструктурных проектов, невероятно эффективно увязывая это с бюджетированием, системами качества, приемки, графиками и еще кучей входящих условий. И выдавала это конкретными рекомендациями. Так-то неудивительно. Бухучет она сдала сразу, и на отлично. Я, в нашем институте таких и не припомню. Я вот, только с третьего раза натянул на четверку.
А она, сколотила в Питере небольшую команду, и зарабатывала сумасшедшие деньги, обслуживая олигархов и госкорпорации. Одно перечисление людей, что ей не только платили, но еще и всячески были ей лично благодарны, даже меня повергало в трепет.
И, в конце концов, я, в 18 году, ее сосватал международной корпорации. Те, совсем зашились со строительством для финнов. И начали потихоньку подтягивать россиян. Сначала токсичного меня, с моими людьми. А потом, в ответ на их слезные просьбы, я им привез в Париж, тоесть в Кербевуа, Ирку. И она, несколько лет, изрядно зарабатывала, попутно отвлекаясь на российские проекты. А еще иногда звонила мне и говорила:
— Лукин! Готовится серия юбилейных концертов сибирской рок-группы. Будут все наши. Ты приедешь?
— Не до вас!- отвечал злобный я — ты не знаешь, чем сурков кормят? А то этот урод сейчас меня сожрет.
Так вот, эта достойная во всех отношениях барышня изволила проснуться. Вышла в комнату, взяла стул и уселась напротив меня. В байковом халате, под которым, как я знаю- ничего нет, она впечатляет. Тонкая-хлысткая, с гривкой белых волос, огромными карими глазами, и явной троечкой…не забыла мне выставить на обозрение расчудесные коленки.
Прежнему мне, она была как то до фонаря. А я, почувствовал некое оживление. Тут же, впрочем, задавленное на корню. Еще этого мне не хватало.
Ирка тем временем взяла мой чай, и отпила. То есть допила до заварки и наехала:
— Хули ты топочешь, Лукин?! Чего ты шикаешь, цыкаешь, и скрипишь пружинами?
— Ну прости, Ир — развел я руками — я старался не шуметь.
Ее реакция удивила и позабавила. Она озадаченно привстала, и приложила ладонь к моему лбу:
— Тебе до сих пор плохо, Шурик?
Лексика, да и поведение. Прежний я, ответил бы типа- иди ты в жопу, и так херово. Мол, я не приведение здесь
Я все забыл. Как себя вел, что было после эпохальной пьянки, и вообще, что я делал здесь, пока не уехал в Москву? Так, какие-то обрывки воспоминаний. Вроде бы, я подрабатывал, играя на свадьбах, и в кабаках. Знакомый позвал. Электрогитара, пижонский Ibanez, и мой кассетный магнитофон — в комнатушке Захаровой.
Воровства, как ни странно, в этой общаге нет. В новой, на Лиговке- сплошь и рядом. А здесь, гитара и мафон убраны, что б не юзали соседи. Гитары лучше по рукам не пускать.
Я не ответил Ирке, встал, и сделал себе еще чаю. Долил ей, в отжатый у меня стакан. Она взяла банку из под Туборга, и закурила. Днем мы в комнате курим.
— Ты серьезно в ментовку собрался идти?
Я промолчал, помешивая в стакане, что бы быстрее заварилось. Вот уж вопрос. Чем же мне, такому умному заняться?
В двадцать четвертом году, я жил расслабленно и отстраненно. Недавно закончил большой проект, присматривался к новым. Собирался в Тихвин, к тетке. Подумывал найти Дормидонту пару, вывести стаю сурков, натравить их на местных сурков, и посмотреть что получится. Но кто-то, прекратил это все.
А заниматься чем-то придется. Разве что, не тем чем занимался. Наверняка именно оттуда, из моей работы, мне и прилетело. А шестьдесят лет, как выяснилось — это еще вовсе не дряхлая старость. А еще, мне вспомнился Леха. Зря что ли?
— Я в Москву поеду, Ир.
— В Москву?! — удивилась Ирка.
Ответить я не успел. В дверь стукнули, и в нее вошел высокий парень в желтой футболке, джинсах, и белых кроссовках. Мой друг Женя Васин.
Еще на первом курсе мы с ним подружились, на почве любви к року, и всякой движухе. Это особо ценно, я не очень-то схожусь с людьми. Но с ним мы были все пять лет- неразлей вода. Он-то и перетащил меня в девяносто втором в Москву.
— Ну что, хронь? — засмеялся он, глядя на меня — уже говорить можешь?
Взял последний стул у стены и уселся рядом с Захаровой:
— Привет, Ир. Он мне вчера вечером звонил. Но я ничего не понял.
— Это топинамбур. — буркнул я, не молчать же — Я эксперементально выяснил, что он сильнейший галюциноген. Представляете, что за самогонка из него получается?
Вот же. Оказывается, я вчера не только напивался со слесарями у пивных ларьков, что рядом с Андреевским рынком. Я еще и звонил.
— Представляешь, Васин. Витя Бахмин сказал, что Шурик в ментовку намылился. В участковые. — поведала Ирка.
— Ничего себе! Крепкая видать штука, этот топинамбур. — откровенно заржал Женя.
— Ну, вы пока повеселитесь, я скоро.
Захарова встала, скрылась в комнате, выйдя оттуда с зубной щеткой, с выдавленным на нее поморином, и полотенцем. Ушла в сторону удобств.
Мы помолчали, потом закурили.
— Ты вчера позвонил, бурчал что идет оно все в жопу, поехали в Москву. — затянулся Жека.