Без Вариантов
Шрифт:
Попутно размышлял, что заключение SP в который раз пригодилось. Мы тогда реально собирались акционироваться. Но заклятый приятель стуканул, и понеслась.
Еще я думал о том, что отдел госпожи Зуевой, как не крути, к беседе подготовился. Так или иначе, были затронуты все непонятки, откуда попахивало откатами или обналом. Сообразив, что мы изначально понимали возможность строгих проверок, эта Зуева успокоилась.
Спустившись на первый этаж, я уже выкинул это все из головы. Прикидывая дальнейшие планы, я решил что в Ромбов**, поеду завтра с
Размышляя таким образом, я кивнул охраннику, что проводил меня к выходу со второго этажа, и вышел на улицу. Повертел головой, прикидывая вызвать такси или прогуляться. Достал сигареты.
И почувствовал сильнейший удар в лоб. Настолько сильный, что мое тело бросило вперед, на встречу удару. А потом, туловище перестало меня слушаться, и я упал лицом в асфальт.
Непонятно как, я увидел со стороны свое тело, лежавшее поперек тротуара. Рифленая подошва дорогих мокасин, стрелки пижонских брюк, поло от Армани, и лужица крови растущая под головой.
Тут подбежал охранник, и рывком перевернул меня лицом вверх. Совсем угасающим сознанием я скорее различил, чем услышал:
— В лоб! На пороге Налоговой!
Сознание вернулось рывком, и я понял что блюю. Больше ни одной мысли не было. Меня выворачивало столь мучительно, что хоть что то понимать я начал лишь рухнув обессиленным на койку. Голова была пустая и звонкая.
Но, видимо, слово «голова» что-то задело в сознании, потому что я рывком сел на койке, и огляделся.
Крохотная комнатушка — пенал, метров восемь площадью. С двумя панцирными кроватями вдоль одной из стен. Та, что ближе к входной двери — с голой сеткой. Та, что ближе к грязному, пыльному, сочащемуся каким-то обморочным светом окну — моя. Справа от меня — дверной проем в другую комнату.
Я сижу по пояс укрытый армейским коричневатым одеялом. Рядом с койкой, стоит воняющее ведро, куда я и тошнился только что. А рядом с ведром — тронутый ржавчиной эмалированный чайник.
Совершенно автоматически взял чайник, и отпил из носика. Воды было на пару глотков.
Меня только что исполнил снайпер. На выходе из налоговой инспекции. Отставив чайник, я потрогал лоб и лицо. Нормальный лоб. Взгляд упал на дешевенькие пластиковые часы на левой руке.Сейко. В голове шевельнулось воспоминание.
Боясь поверить, я протянул сильно трясущуюся руку к часам. И щелкнул кнопкой. Это часы — зажигалка. Газовый огонек из верхней части циферблата, и не думал гаснуть. Я отпустил кнопку. Восемь тридцать утра. Нажал другую кнопку. 30 June1991. Поздравляю Александр Сергеевич. Вы- попаданец. Тут меня снова скрутило.
*- реальный случай с господином Трабером, случившийся в эконом-классе самолета Москва-СПБ. Мужику светила десятка строгача, но, говорят, Трабер успокоился и чувак присел лишь на пятерку общака.
**- Рамбов — местное сленговое
Глава 4
Выворачивало меня знатно, но было уже нечем. Не приходя, по сути, в сознание, я вылез из койки, утвердился на ногах. Взял в одну руку чайник, в другую ведро, и вышел в незапертую дверь.
Худшие опасения сбылись. Я вышел в коридор общаги. Не думая ни о чем, побрел по коридору. В середине, слева — дверь в мужской туалет на шесть посадочных кабин. Куда я и зашел. Выплеснул в унитаз ведро. Поставил в раковину чайник, открыл холодную воду. Посмотрел в мутное зеркало. Моя молодая рожа зеленоватого, в неоновом свете лампы под потолком, цвета, меня не ободрила.
Так же ни о чем не думая, сполоснул ведро над другой раковиной. Забрал наполнившийся чайник, и снова вышел в коридор. Тут же наткнувшись на девушку в халате, что шла с чайником на кухню.
— Саша! — укоризненно сказал она — хоть штаны то мог бы надеть.
Помахал рукой, в смысле, сейчас, Лена, и штаны надену. Заодно сообразил, что я вообще босой. С этой мыслью я ввалился в приоткрытую дверь комнаты, из которой только что вышел.
Поставил ведро в угол возле входа, уселся опять на койку и снова огляделся. Присосался к чайнику, лучше не стало.
Обои под потолком отошли, и свисали. Рядом с окном стоит обшарпанный деревянный стул, на нем одежда, видимо моя. Под кроватью обнаружились стоптанные тапочки. Я потянулся, и взял со стула джинсы. 501-й, ношеный Левис. Но в кармане обнаружилась полупустая пачка Мальборо. Я всмотрелся в полумраке- кишеневское. На подоконнике –банка из под пива Туборг, с вырезанной ножом крышкой- пепельница. Я снова отхлебнул из чайника, закурил и задумался.
Если все это всерьез, то дела мои неважные.
Я сейчас нахожусь в общаге Ленинградского Инженерно Экономического Института имени товарища Пальмиро Тольятти, что в студенческом городке у станции метро Лесная. Три дня назад я получил в ректорате диплом, по специальности инженер –экономист. Со специализацией «управление производством».
А вчера, я отмечал эпическое крушение жизненных планов. Не первое и не последнее в моей жизни. Разве что я — молодой, не понимал, что это крушение. Думал пересидеть полгодика и все наладится.
К третьему курсу учебы, я составил себе несколько возможных сценариев своей карьеры. Так вышло, что с девяти лет я сирота. Родители погибли в аварии. Я остался на воспитании тетки, сестры отца. С ее двумя детьми, и мужем инвалидом, в двух комнатах. Она меня любила и любит. Но обременять ее собой я, после школы, прекратил. Ушел в армию, а после армии, поступил в институт.
Но это лишь о том, что рассчитывать мне было не на кого. Поэтому я и разработал несколько планов. Общим в этих планах было- обеспечить себя жильем в большом городе, желательно Ленинграде. Обеспечить сносное существование не только мне, но и семье, что со временем у меня обязательно будет.