Без Вариантов

Ande

Когда я с достоинством запарковал свой продуктовоз за ЗиЛом — членовозом, то поневоле напрягся. Наруливая, было трудно сообразить, но оглядевшись, я увидел, что вокруг — охрана. Как бы не девятка. Черные костюмы бугрятся слева подмышками, и специфический взгляд, который, все без исключения чернокостюмники, направили на паркующегося меня. Один из них даже было пошел в мою сторону. Но тут из авто вылез Леха и охрана очевидно расслабилась.

Ряженов, между тем, добродушно хлопнул руками с, видимо, старшим охранником. Что то им рассказал, от чего они заулыбались, и ушел

в этот танцевальный детсад.

Лехину восьмилетнюю дочку зовут Ксения. Ксюша- беленькая, уточнила она. Внучка Горбачева, она у нас — Ксюша черненькая. Вообще танцевать не умеет. А ты, Лукин, давно с папой работаешь? На твоей машине интереснее ездить, лучше пусть папа с тобой за мной приезжает.

Когда я высаживал Леху с дочкой у его дома, он сказал:

— Ты прекращай, Сань, гонор показывать. Чуть какие проблемы- звони. Что-то зреет. Так что, заканчивай свою бодягу побыстрее.

Глава 14

Пятнадцатого августа, в четверг, после обыска, проведенного сотрудниками ОБХСС в кабинете директора тридцать третьего автокомбината, я закрыл сделку. Подписал Акт, об отсутствии у сторон претензий, и поехал на Электрозаводскую.

За сутки до этого, пердячим паром, с помощью доброй русской лексики про праотцов и праматерей, вытолкал последние пять машин из Москвы. Петр Васильевич Гурин, представитель покупателя, уехал с ними, пообещав немедленно прислать подписанный акт приемки.

Ясно дело, что живое участие представителя покупателей, было мной весьма щедро оплачено. Впрочем, как и доброжелательная помощь руководства тридцать третьего комбината.

Все на комбинате, от последнего сторожа, до бьющего копытом парторга, были уверены в личной заинтересованности директора с главным инженером. И они были правы.

Двадцать пять тысяч рублей, я передал Павлу в день, когда пошли отправки техники. Главный инженер, приватно, сказал договариваться с ним. Он, дескать, представляет руководство.

Забавным в этой истории были две вещи. Директор и главный инженер, не сильно и настаивали. Так… раз положено, то давай. Их и вправду интересовала устойчивая работа комбината. Однако, именно по этому поводу, у меня с директором случился разговор. О том, что парторга надо бы проучить. Директор спецом отловил меня на территории, и на глазах у всего комбината, мы беседовали почти полчаса.

В общем, как я понял, парторгу донесли. В четверг утром, Лукин привезет откат, и передаст его директору. На мои сомнения в такой топорной фигне, Константин Александрович заверил, что сложности никчему. Ему нужен повод избавится от козла, а то он уже совсем с ума сошел.

Так, после утренней планерки, я оказался у директора в кабинете, с коробкой подмышкой и с актами о полностью выполненном договоре.

Но не успели мы толком обсудить свершения, как в кабинет ворвались какие-то люди, с сакраментальным «Всем оставаться на своих местах!». Трое в гражданском представились сотрудниками ОБХСС, и предъявили постановление об обыске. С ними были парторг, и один из слесарей, что избивал меня монтировкой. Как выяснилось позже- понятые.

Все

это, весь суровой напор правоохранителей, выглядел пошло, противно, и донельзя глупо. С другой стороны, мой однокурсник, вполне конкретно сел зимой по валютной статье. Хотя, казалось бы…кто только не торговал в Питере валютой в девяносто первом. Но статья еще существовала. И, при желании- применялась.

Менты сразу пристали к моей коробке. Но бутылка «Двина», коробка шоколадных конфет, и газета ' Советский Спорт', даже на взятку не тянули.

Ментам, задумчиво исследующим газету, я пояснил бессмертным задорновским:

— Там интервью Черенкова. Хотел порадовать Константина Александровича.

Потом заговорил директор. И речь его было полна экспрессии. Он говорил о том, что он- не только руководитель комбината, но еще и депутат горсовета. И безусловно поставит вопрос на заседании совета, что это в районе за прокуратура, и что за милиция, что обыскивают депутатов.

К чести старшего мента, он не стал спорить, а просто мотнул головой, и его подчиненные испарились. А потом ушел и он, предварительно принеся извинения.

А директор, и подтянувшийся после ментов главный инженер, попросили меня не обижаться:

— Мы давно знали, что он в директора метит. Ну, ребята ему и подбросили мысль, как все устроить. Васильевич то, как есть, сволочь. Ну ничего, теперь мы с ним по другому поговорим.

А я слушал мужиков, что очевидно радовались, и смотрел в окно. Слесарь, что был с парторгом, пошел в раздевалку. Наверное — переодеваться.

Спустя немного, тщательно уложив в портфель папку с бумагами, я, легкомысленной походкой, тоже прошел в рабочую раздевалку. Где, прямо на входе, встретил Валерия Перминова, жителя Коптева, слесаря. И мгновенно засадил ему лбом в нос. Не отвлекаясь, крепко пробил ему ногой по лицу, а потом, когда он рухнул, и по яйцам. И, такой же легкой походкой, пошел с комбината. Прикладывая платок ко лбу. Не очень хорошо удар прошел. Как бы шишки не случилось. Один- один, в общем…

Вернувшись на Электрозаводскую, я выслушал от Олечки сообщение. Леха хотел меня видеть.

Забежал к своему столу, собрал все документы, товар лицом, так сказать. И предстал.

В голове мелькнула мысль, что до конца жизни Леха не обзавелся секретаршей. Охрана будет. Секретариат возглавит Резнюк, а вот модельной красавицы у врат- нет.

Алексей Анатольевич сидел в своем прокуренном кабинете с сигаретой в зубах. И, к моему изумлению, с фантастической скоростью печатал на машинке.

— Привет — я шлепнул на стол папку — не доверяешь Резнюку?

— У нее и так дел по горло- оторвался он от машинки- а Вова слег с неведомой хворью. Но исполком, требует объяснений! Ты не знаешь, Алекс, почему они меня не любят? Сами придумали, выдвинули…Теперь раз в неделю пристают со всякой херней…

— Ну…- я достал сигареты — Кто же любит умных и красивых? Никто, Леха! По себе знаю.

— Подожди прибедняться — ухмыльнулся он — сейчас ребята подойдут, им и страдай.

— Я так понимаю, вы решили оставить меня нищим. Для того что б я не расслаблялся.