Без Вариантов
Шрифт:
— Ты, что ли Лукин? — обратился он к Буслову. Серега кинул на меня, он мол.
Подполкан поразглядывал меня, вздохнул и представился:
— Я подполковник Ларионов. Начальник зоны в Вельске. — он помолчал — Трифонов мне сказал переговорить с тобой.
Сохраняя покерфейс, я внутренне поморщился. Беседуя с начальником отдела в Архангельском ОблИсполкоме, я сразу обозначил, что прилечу, что бы познакомится с серьезной местной публикой, раз мы затеваем приватизацию. Без этого никак не обойтись. Но что это знакомство начнется так стремительно,
— Очень приятно, товарищ подполковник. Присаживайтесь — Серега встал — меня зовут Сергей Викторович. Минутку.
Серега вышел, а подполковник Ларионов уселся на его стул и уставился на меня. Вернулся Буслов с еще одним стулом и уселся в уголке. Помедлив, подполковник заговорил.
Он начальник исправительного лагеря общего режима в городе Вельск. В связи с погодными условиями, недавно в лагере запустили котельную, на которой почти сразу случилась авария. Отопление перевели на резервную схему. Но есть проблема. Резервный котел топится мазутом, из аварийного запаса, который скоро закончится.
В Главном Управлении СССР с ним даже разговаривать не стали. В МВД РСФСР приказали справляться собственными силами. Мы обычно с ОблИсполкомом взаимодействуем. Помогаем друг другу взаимообразно. Но у них сейчас тоже с мазутом негусто. И Трифонов посоветовал обратиться к вам. Я понимаю, ребята, что вы коммерсанты, но войдите в положение, помогите. Там у меня, дрянь народишко конечно, но померзнут ведь. Не по-людски это.
Ларионов замолчал и я увидел, что ему тупо херово. Царь и бог лагерной зоны, матерый мужик, видавший все, и еще больше. Судя по погонам и возрасту — оттащивший не меньше двадцати лет службы… и вынужден попрошайничать у каких-то молокососов, потому что государство его послало, дескать, сам разберешься.
В остальном все понятно. Исполком, конечно, возьмет эту задолженность на себя. Но болтаться она будет до морковкиных заговин, между МВД, исполкомом и нами. Впрочем…
Додумать я не успел, потому что открылась дверь, и на пороге появился Радионов. Господа! Налито. Пожальте приступать.
— Вы знаете, подполковник — вздохнул я — не желаете с нами выпить? Мы весь день сегодня собираемся. Заодно подумаем, как вам помочь.
Выпив, познакомились. Меня зовут Саша, это Коля, а Серегу, как хотите называйте, раз он у нас Сергей Викторович. Ларионова звали Михаил Михайлович. В застолье он оказался простым и не важничал. И, выпив еще по одной, я сказал ему, что — хорошо. Сколько вам отгрузить?
— Да там тонн пятьсот, Саша — ожил подполковник — только бы, побыстрее. Снег скоро. Основную котельную- когда еще починим…
Дальше мы с удовольствием выпивали, закусывая корпоративным цыпленком, и просто общались. Лагерный начальник жаловался на наставшую жизнь, и что все непонятно. Потом, между рюмками, Михал Михалыч, сообщил, что он не за христа ради приехал. Если хотите, то я могу с вами лесом рассчитаться. То есть брусом и доской. А то, когда там этот исполком почешется. А с ним, я уж договорюсь.
Несмотря на то, что я
— Да я через два часа уезжаю, с Ярославского.
— Отлично, я сейчас сбегаю, вещи соберу и поедем. С билетом поможешь?
— У меня бронь, на целое купе от управления.
— Ждите — и Родионов умчался.
В общем, усаживая их в купе скорого поезда Москва- Архангельск, я Коляна проинструктировал:
— Возвращайся самолетом, через Архангельск. В Архангельске найдешь Трфонова, вот его телефон, обсудишь приемку, и общую обстановку.
И, выпив еще по одной на посошок, мы помахали вслед уходящему поезду. Решив вернуться в офис и допить в тишине и спокойствии.
— Как думаешь, Саня, хотя бы в ноль выйдем с этим лесом?- спросил Серега когда мы усаживались в такси.
— Да хер знает — я закурил — но не ругаться же с Лароновым этим. А уж сколько выйдет…не попробуешь, не узнаешь. Посмотрим.
— Так то- очень полезно и вовремя он поехал. Как раз в Архаре этой, с путейцами поговорит. Так что не ссы, Саня, если как с цыпленком получится- я его урою.
— А смысл? Лучше тогда, окончательно и навсегда вернем его Вове Ильину.
— Ну ты зверь!
В офисе мы наткнулись на собирающуюся домой Резнюк. Она красилась, поставив зеркало на стол. Припозднилась она что-то сегодня.
— У тебя там посетительница, Лукин — отвлеклась она от зеркала.
— О! И кто такая? Хороша ли собой? По какому вопросу?
Не то что бы я встревожился, но если это Марина Игоревна, вдруг решила вернуть былую страсть, то нехорошо может выйти…
— Девица какая то. Ничего не сказала, но у нее прическа стоит дороже моей шубы — процедила Резнюк недовольно- кажется, она еще днем звонила, когда вы с этим военным напивались.
— А ты чего здесь до сих пор?
— Там Леша, с Борей и Андреем, еще сидят… только отпустили…
Посетительница стояла в кабинете и смотрела в окно. На наше появление она обернулась. Стройная, темноволосая, в короткой черной юбке и черных колготках. Белые кроссовки, и широкоплечая, согласно моде, кожаная куртка. Лет двадцать-двадцать пять. К груди она прижимала пластиковый пакет «Моntana»,обмотанный скотчем. Волосы эдак закинуты с одной стороны на другую, скрывая, как я понимаю, обычное каре. Видимо это имела ввиду Резнюк, подумал я, пытаясь вспомнить, где я ее видел. Еще порадовался, что застолье случилось в конференц-зале, не оставив на наших столах соответствующего натюрморта. Потому что к нам залетела птица высокого полета.