Без Вариантов
Шрифт:
Но сейчас гостья с ироническим прищуром, выразительно задерживая взгляд на особо выдающихся деталях интерьера, обозревала каноническую холостяцкую берлогу. Смятая постель. Носки на столике, что напротив телевизора. Рядом с носками, початая бутылка коньяка и рюмка. Забитая окурками пепельница на рабочем столе у окна. И, в довершение, форсунка двигателя Авиа, прижавшая открытый томик Паустовского. Все это не оставляло сомнений.
Меня слегка утешило то, что я оставил окно открытым. В комнате пахло дождем и опадающими листьями. Но я встряхнулся и сказал:
— Устраивайся — я прошел к окну,
Взял на кухне табуретку, и полез на антресоль. Хозяин анонсировал там матрац, армейское одеяло, и подушку, для внезапных гостей. Как в воду глядел.
Расстелил матрац на полу, на кухне, и собрался пожелать гостье спокойной ночи. Но та потребовала халат и тапочки. Объяснил, что тапочек не ношу, а вместо халата — вот тебе моя футболка. Новая, белая футболка, что я берег для особого какого случая. Заодно вспомнил, и выдал ей новую зубную щетку. И, с чистой совестью, выключив свет на кухне, завалился спать, отгородившись от суеты дверью.
Слишком суетливый день выдался. Пьянка, начальник зоны, генеральская внучка, притащившая в пакете из под джинс чудовищные траблы…Идет все в зад, подумал я засыпая.
Сквозь сон слышал, что она там еще что-то шебуршилась, хлопала дверьми, и скрипела тахтой, пока не угомонилась. С чем и заснул.
Меня разбудил телефон. Во избежание масловской активности, я беспардонно утащил его на кухню. И теперь поплатился.
Это был Андронов:
— Подъем, Алекс! — хоть и не спал всю ночь, бодр и весел — быстро просыпаетесь, собираетесь, и едете в Бурденко. Машка все перепутала. Генерала туда сразу отвезли. Состояние тяжелое, стабильное. Расслоение аорты. По словам врачей, с таким диагнозом- подлечивают, и отправляют домой умирать. Но Андрюха знаком с восходящим светилом. Акчурин такой. Тот взялся провести…щас, у меня записано, вот — аорто-коронарное шунтирование. Короче, деда готовят к срочной операции, запланирована на десять. Вы сейчас собираетесь и едите в Бурденко. Первый корпус, палата двести пять. Оставишь там Машку, и приезжай в контору. Будем думать и решать. Все понял?
— Так ее возле деда и накроют. Да и моя машина…
— Не в розыске, я точно узнал — перебил меня Андрон- Не ссы, все предусмотрено. В общем — делай, мне некогда.
Я встал, потянулся, шлепнул чайник на плиту, и пошел будить Маслову.
— Маш, просыпайся! Что ты будешь, чай или кофе?
Проснувшаяся гостья была в мрачном. Любому понятно, что никто мне не собирался давать. Но каким — же нужно быть мерзавцем, что бы даже не покуситься?! Ну всему же есть предел! Поэтому она недовольно буркнула, натягивая одеяло так, что бы уж ноги-то я рассмотрел в подробностях:
— Мои бывшие всегда подавали мне кофе в постель.
— Если говорить о твоем бывшем, -не менее недовольно сократил я числительные, да и такие ноги! — то завершай рассказ, пожалуйста, фразой- а потом он повесился.
— Выйди, мне нужно будет умыться и переодеться.
— У тебя какой то катастрофический изъян? — я собрал свою одежду, что б переодеться на кухне — Всем
— Пошел вон, Лукин! Я буду кофе.
Моя футболка ей почти до колен, так что мы оба понимали, что она просто стервозничает. Что там увидишь…налил кофе. Скрепя сердце, нарубил ей бутеров с последним сыром и маслом. Прикинул, что если у нее прожорливость, скормлю ей пельмени, хотя жаль конечно.
Даже будучи лишена оборудования наведения красоты, она справилась. Распустила свою прическу в обычное каре, как я и предполагал. Усевшись за стол заложила волосы за ухо, безошибочно меня этим заткнув. Я подвинул ей бутеры и собрался порекомендовать поесть, но не успел. Снова зазвонил телефон. Это был Евгений.
— Алло, пупсик! Мы в Москве! Ты ждешь?
Он орал так, что наверняка было слышно и в Питере. По крайней мере Маслова услышала, и довольно покивала. Дескать, все с тобой, Лукин, ясно. Какие уж тут домогательства!
— Да, милый- ответил я — но в планах изменения. Погуляйте где нибудь, а к двенадцати я вас жду. У меня тут неприятность.
Мой взгляд на Машку, не оставил у нее сомнений, кто у меня в неприятностях.
Она возмущенно фыркнула и принялась за бутеры. В мгновения ока сожрав их все. Потом она встала и полезла в холодильник. Пельмени не дам, решил я, объясняя Жене, что неплохо бы им будет еще предварительно мне позвонить, а то меня тут нагрузили…
Закончив беседу, положил трубку, и повернулся к ней, изучающей пустоту моего холодильника.
— Бирюк — вынесла она вердикт.
— Звонили из конторы, — не стал отвлекаться я- твой дед в Бурденко. Его готовят к операции. Поехали.
Моя Авиашка ожидала в торце дома у трансформаторной будки. Подойдя к ней я открыл дверь, залез на водительское место, потянувшись, открыл пассажирскую дверь. Она, озирая мой авто с тем же лицом, что и квартиру вчера, скептически спросила:
— Это что?
— Это крутомобиль, Мария. — ответил я запустив движок — Если что то не нравится, ступай в отстоймобили, на стоянках такси. Они тебе предоставят полный комфорт, а то и сразу к этим друзьям твоего деда отвезут.
Тронувшись, некоторое время ехали в молчании, каждый занятый своими мыслями. Пока не выехали на Щелчок. Тут ей вздумалось что «Earth, Wind And Fire», что звучал из колонок, неплохо бы сменить на что то другое. Я в который раз пережил приступ раздражения. «September» ей не нравится, видите ли!:
— Ты, Мария, человек дремучий. Поэтому запоминай главное правило езды в московских авто. Водитель выбирает музыку, пассажир помалкивает в тряпочку.
— Мне не нравится, когда меня называют Мария.
— Обращайся к родителям, Мария — я выехал на Преображенку, и мне, ващет, было не до разговоров- Я всего лишь говорю то, что они придумали.
— Жаль, у меня отобрали пистолет. И даже не мечтай, что я бы тебя убила. Чтоб ты начал думать что говоришь, достаточно прострелить колено.
— Ты уже хотела в меня выстрелить. Да только не смогла. Выстрелить в человека, эт тебе не за попку щипать. Хотя… после первого то раза, уже конечно проще.
— Ты, Лукин, идеальный первый человек, которому я прострелю колено. Потому что нужно начинать с кого то противного.