Без Вариантов
Шрифт:
— Мы с женой думаем новоселье устроить, вот к их приезду и подгадаем.
Я на это отвечал:
— Вот где ты рос, Серега? Ты понимаешь, что в лучшем случае, Маслова подружится с Захаровой и мне конец. А ведь они могут и поругаться, и тогда мне уж точно конец.
— Ну, поживешь в офисе, подумаешь.
— На Сиреневом.
— Не, Ирка уже мне сказала, что как вернется, туда заселится.
— А меня спросить?
— Да когда баб интересовало мнение мужчин, Сань?
— Намек понял, будем искать ей жилье.
Я, по быстрому,
Буслов рассказал мне что и как, и где, в смысле, что все нормально, эшелон мазута завис между Вологдой и Архангельском но Родионыч уже там, все Ок.
Я потянулся к телефону, собираясь звонить в Архангельск, но он зазвонил сам. Судя по всему или междугородний или международный звонок.
— Лукин, слушаю — буркнул я в трубку.
— Здравствуйте, сеньор Лукин — сказала мне трубка на русском, с отчетливым и знакомым мне акцентом.
— Здравствуйте — ответил я — слушаю вас.
— Это хорошо, сеньор Лукин. Слушайте внимательно. Ваши сотрудники, сеньорита Захарова и сеньор Васин, находятся у нас. Что бы их освободить, вы немедленно должны прилететь в Берлин, и приготовить три миллиона долларов. Как и где мы их обменяем, обсудим на месте. Связь в Берлине будем поддерживать через вашего сотрудника, господина Штолле. Вы все поняли?
Я сглотнул. Пространство вокруг стало гулким и бесконечным. Потом я собрался, и заговорил на итальянском.
Глава 35
Перейдя на итальянский, я стал говорить оправданно медленно, как бы подбирая слова, и как бы мучительно вникая в ответы собеседника. Это дало мне возможность хоть как-то обдумывать разговор:
— Я вас понял, незнакомый сеньор. Однако вы, надеюсь, понимаете, что я могу не успеть добраться в Берлин к назначенному сроку? Достать сейчас билеты из Москвы…
— Мне наплевать на твои сложности, бамбино. — затараторил собеседник на итальянском — За каждый день задержки, мы будем отрезать у твоих сотрудников по пальцу, и присылать вашему Штолле.
— Очень хорошо, что вы об этом заговорили, сеньор. Сейчас сумма соглашения равна трем миллионам долларов. Каждый отрезанный у моих людей палец, уменьшает сумму на двести тысяч. И я должен убедиться, что сейчас с ними все в порядке.
Впрочем, мои ухищрения с затягиванием разговора были впустую. Мой собеседник, к моему полнейшему изумлению, прервать разговор не спешил. Он очевидно наслаждался. Ответ его был не краток, и содержал массу смутно понятных мне эфемизмов. Но суть, я понял:
— Vaffanculo! Слушай, ты, figlio di puttana, прекращай rompere le palle a qualcuno, и che boiata жри сам. Ты будешь в Берлине в понедельник?
— Я должен убедиться, что сейчас с ними все в порядке. Мой итальянский вам понятен?
— Chi cazzo…- пробурчала трубка, а потом из нее раздался голос Захаровой — Лукин, он такой урод, пошли его нахуй.
А потом ей, судя по всему зажали рот, и кажется, ударили.
— Убедился?!
—
— В понедельник, с десяти утра, сидишь у Штолле возле телефона. Никакой полиции! Тебе позвонят и скажут что делать. Иначе пожалеешь. — кажется, собеседник наконец сообразил, что я тяну время, и пытаюсь что то придумать. И просто бросил трубку.
Хотя, что тут придумаешь? Каким бы мудаком не был мой собеседник, все очень серьезно, и очень плохо. Я поймал себя на том, что бессмысленно пялюсь в окно, так и не убрав руку с телефона. А Серега Буслов внимательно смотрит на меня:
— Итальянский? Ты, Саня, не перестаешь меня удивлять…
— Ты сейчас вообще охуеешь, Серега — вздохнул я и полез в нижний ящик стола, где так и держал деньги. Несмотря на сейф, что нам приперли Вова Кузьмин и Вова Ильин. Параллельно пересказывая свой разговор.
— Ты не покуришь на улице, Серег? Я Маше позвоню, предупрежу, что уезжаю. –завершил я монолог.
Он кивнул, и молча вышел, несколько удивив меня своей реакцией на новости. Но я не стал над этим думать, и набрал номер редакции «Коммерсанта». Пока Машка добиралась до телефона, я успел подумать, что все крайне погано. Потому что обращаться в полицию — нежелательно. Скандал в европейской прессе с русскими бизнесменами, занятыми реализацией армейского имущества в Германии, позволит Руцкому сотоварищи, легко убедить кого хочешь, передать все это дело ему. Впрочем, вряд ли это его рук дело. До таких высот планирования, ни он ни его окружение не доросли.
— И чего ты отвлекаешь меня от работы, Лукин? — судя по голосу, она улыбалась.
— Я срочно улетаю в далекую сибирскую тайгу, Маш. Организовывать золотодобычу. Со связью там никак. Вот, звоню попрощаться.
Она помолчала:
— Ты меня бросаешь?
— Ну, Маша! В нашей спальне лежат не только мои джинсы, но и мои спортивные штаны. Как я могу тебя бросить, не забрав их? Попроси, кстати, Варвару постирать джинсы.
— Саш. У тебя неприятности?
— Ну… золотодобыча же.
— Когда вернешься?
— Неделя. Может две.
— Вот только попробуй свернуть себе шею!
Открылась дверь, и вошли Буслов, Леха, и, почему-то Мурад.
— Я побежал, Маш. Целую. — я, в досаде, положил трубку. Прикурил сигарету и повернулся к вошедшим.
Ряженов уселся за Серегин стол, тот — на свободный стул, а непонятно зачем присутствующий Мурад- на подоконник.
— Рассказывай — распорядился Леха.
Я, подробнейшим образом пересказал прошедшую беседу. Изложил выводы, о том, что мой собеседник явный придурок. А так же поделился предположением, что нас догнала операция с фальшивыми долларами. Итальянцы принялись изучать причины неудачи, и наткнулись на нас, а потом и на ребят в Берлине. Озвучил мысль о нежелательности полиции. И на этом замолчал.