Без вины виноватые
Шрифт:
Винин ещё несколько раз перечитывал написанное, но тщетно, – ему никак не удавалось понять, когда он успел исписать два листа. Оставив их, он вдруг ослаб и сгорбился от внутренней тяжести; на сердце стало как-то гадко и отвратно, а на языке почувствовался привкус едкой горечи. Через миг отвращение сменилось на зияющую пустоту и вновь навязчивое чувство глубокой вины посетило его в обличии «зверя», перемешивая слаженный порядок мыслей и свергая адекватность.
Со стороны захохотал гнусный голос:
– Давненько не виделись!
–
– Люблю эффект неожиданности! Ты ведь рад меня видеть, верно? Верно, ведь ты хочешь быть хорошим человеком, а для этого есть я, который будет указывать тебе на ошибки прошлого!
На последнем слове трупные пальцы медленно потянулись к больной голове, однако «зверя» за руки схватил рассерженный Лука.
– И ты тоже пришёл! – обрадовался «зверь». – Хочешь послушать, когда этот эгоист вёл себя как последний негодяй?
– Такого никогда не было!
– Да разве? – тень обратилась к Винину. – А как насчёт того момента, когда ты сказал, что не хочешь общаться с отцом? И ты так говорил не раз, а ведь он – твой родитель!
– Родитель не родитель – разницы нет, если человек вёл себя плохо! После такого любой не захотел бы общаться с этим человеком!
– Да как же? Так, если отец вёл себя грубо с матерью, почему ты не вмешался? Ты мог поговорить с ним и привести его в чувство! А ты так и не поговорил, хоть и обещал много раз! Лжец!
– Что он мог ему сказать? Нет смысла говорить человеку о его ошибках, если до этого ему миллион раз указывали на них, а он не слушал!
– Ой, ещё вспомнил!
«Зверь» не смог больше ничего сказать, ибо Лука схватил его за лицо, вцепившись пальцами в места, где должны быть щёки, чтоб тот не смог ничего произнести.
– Замолкни и вон отсюда!
– А что, уже не можешь кинуть в меня платочек и заставить уйти?
Винин притих и закрывал уши, дабы не слышать ни Луки, ни «зверя», однако их голоса становились лишь громче. Мысли спутывались в огромный чёрный ком, помогая тени обрести физическую оболочку и становиться сильнее света…
«Зверь» и Лука замолчали. Винин опасливо обернулся, ощупав взглядом тёмную часть комнаты – никого.
Внезапно послышался тяжёлый вздох, и из тьмы, схватив его за ворот рубашки, вылез гадкий бледный темноволосый человек с колкими бакенбардами, в чёрно-багровом костюме и со злобным скверным оскалом: острые пираньи зубы слепили белизной, а глаза, бездонно чёрные, искрились
– Знаешь, что я ещё вспомнил? – на тяжёлом выдохе спросил нелюдь, пристально вглядываясь в испуганный лик. – Как ты вёл себя эгоистично, когда для тебя делали всё! Все относятся к тебе с любовью, а ты? Ты им ничего не подарил, кроме разочарования! Они называли тебя эгоистом, ты им и стал! Стал таким же, как отец, а ведь бабушка просила тебя никогда не расстраивать мать!
Незнакомца за лацканы пиджака оттянул в сторону Лука и с пылающей пламенем на щеках ненавистью вдавил его в стену; тот, ударившись затылком, не зашипел от боли, а счастливо рассмеялся и распростёр руки для объятий.
– Ты вернулся, брат!Давно не виделись! Небось позабыл, как я выгляжу, да?
– Всё-таки появился, – сквозь зубы процедил Лука, сильнее сжимая чужой пиджак в трясущихся кулаках.
– А ты не рад, что я обрёл столь красивый облик?
– Нет.
– Верно, что не радуешься, ведь скоро сам потускнеешь и больше меня не прогонишь!
Хитро покосившись в сторону шокированного Винина, медленно поднимающегося с пола, «зверь» оттолкнул Луку, пригладил лацканы и, сложив руки перед собой, деловито подошёл к писателю. Вместе с ним камень в груди становился тяжелее, а на шее сжимался невидимый узел.
– А вот и наш бедолага во всей красе! Не прелестно ли? В тот раз познакомиться нам не удалось, так познакомимся сейчас! Прошу любить и жаловать, я – Скотос, рад познакомиться!
Он пожал Винину руку. Белая когтистая ладонь обдала пальцы писателя жутким холодом, отчего он отдёрнул трясущуюся руку и прикусил язык. Ни с того ни с сего тяжёлые слёзы покатились из уставших глаз, омывая посеревшее лицо, в груди больнее распускался бутон вины, – это всё принёс с собою изверг, представившийся Скотосом. Если раньше «зверь» проявлялся слабым силуэтом, и его легко можно было подавить, то сейчас один взгляд бездонных глаз приносил невыносимые мучения.
Скотос издевательски рассмеялся:
– Заплакал, всё-таки! Ну, плачь, плачь, вдруг полегчает! Хотя, чего ты плачешь? Прекращай рыдать!
– Скотос! – гневно закричал Лука.
– Что, плохо тебе? Плохо? Другим тоже плохо, даже хуже! – цитировал он бабушку Винина. – Плачешь, да? И причины нет никакой! Кто тебе испортил настроение, а? Кто тебя обидел, а? Никто, верно? Верно! А ну прекращай рыдать!