Бездельник
Шрифт:
На улице душновато и визги детей ближе. Но все же можно уловить почти прогоревшую свежесть - с ночи. И это замечательно. Шорты, кофта и панама - самое верное облачение. Тень двора заканчивается, набрасывается жара - сбегаю по лестнице и выхожу к дороге: абачный чад на остановке, автомобильный гул и задний план с огромными афишами, которые уже можно и не менять - из года в год все те же лица, бороздящие родину в очередном прощальном турне. Тур халтур длиною в жизнь. Перебегаю.
С торца супермаркета разгружают ящики. Вонь мусорных баков и горячий воздух вытяжек, доносящий ароматы выпечки, от которых сводит живот. В подвал ныряет крыса.
Прохладой хрущевок мимо детских площадок и гаражей, где мы курили в годы
Но у меня было полно других дел и наблюдение за этой игрой не входило в их ограниченный список, поэтому я предоставил сражающихся самим себе и по-прежнему не желал иметь к ним какого-либо отношения. Шаркая замученными обувками, я потопал дальше вдоль стены школьного спортзала, затем мимо очередных гаражей и подвалов, детского сада и добрался до бабушкиного тенистого двора, миновав участковый пункт с наваленной напротив его дверей кучей... песка.
Стучу пальцами по кнопкам домофона и жду. Когда сигнал затихает - стучу и жду снова. И вот родное: "Кто-о-о?.." Это я, бабуля.
Дверь открывается, в избитые солнцем глаза давит темень замученного подъезда, знакомого с капитальным ремонтом лишь по квитанциям. Поднимаюсь по лестнице, окруженный исписанными стенами, да подгоняемый грязным полом. Звоню. Жду пару минут. Щелкает замок и открывается дверь. "Длятути!" - говорит бабушка - как в детстве.
Она тепло одета, на голове - платок. Мы обнимаемся, и мне сразу поступает предложение позавтракать половиной холодильника. Потихоньку попадаем на кухню, ставлю чайник. Бабуля, разумеется, требует, чтобы я достал себе чайную пару непременно из сервиза. Я как всегда объясняю, что из чашек детских размеров пить не очень удобно. Бабуля смеется своим оглушительным хохотом и начинает вспоминать былое. Я же в свою очередь неустанно поглощаю печенье.
"Тьма сгущается при мысли о том, как мало мы в состоянии удержать в нашей памяти, как много всего постоянно предается забвению, как мир опустошается оттого, что бесчисленное множество историй, связанных с разными местами и предметами, никогда никем не будут услышаны, записаны, рассказаны...".
Когда мы заканчиваем чаепитие, бабушка очень медленно, по стеночке идет
Такая компания.
Когда заканчиваю, бабушка дает новые распоряжения:
– Та-а-ак, теперь иди в дедову комнату... Открой верхний ящик тумбочки... Достань квитанции...
– Ты скажи сразу - что я должен сделать, без промежуточных этапов...
– сам того не желая - начинаю раздражаться.
– НЕТ, ты слушай: иди в дедову комнату... Открой верхний ящик тумбочки... Достань квитанции... найди те, на обороте которых написано: "июнь", "июль", "август"... Нашел?
Роюсь в ящике, каждая квитанция сложена в несколько раз и на обратной стороне ручкой обозначен месяц.
– Нашел.
– Теперь возьми те, к которым не прицеплены чеки.
– Взял.
– Неси их сюда.
Захожу в спальню. Двери балкона открыты, слегка подрагивает тюль.
– Тебе не холодно? Не дует?
– Не-е-е!.. Ну, где квитанции?.. Правильно... Теперь положи их на столик в коридоре и возьми в том же ящике квитанции за свет, они сложены стопкой...
Скрипя половицами, снова шагаю в дедову комнату...
– У тебя там еще запас есть.
– говорю, вернувшись.
– вы с мамой почему в Энергосбыт за кап. ремонт не платите-то? Там долг три тыщи уже, плюс пени капают.
– Не отвлекайся.
– Бабуля, там проценты начисляют...
– Я не собираюсь им платить. Тут после меня жить никто не будет.
– Ладно...
– Так, теперь бери на столике ручку, листок и неси их сюда...
Приношу. Бабушка, не вставая с кровати, ровным красивым почерком медленно составляет список покупок и отдает его мне. И ручку.
– Теперь пиши: заплатить за квартиру... Заплатить за телефон...
Я начинаю вскипать; за это - продолжаю на себя злиться и потому закипаю все больше. Делаю вид, что пишу.
– ...еще посмотри мой тонометр... Кажется, там сели батарейки... Возьми их с собой и скажи в магазине, чтобы тебе дали такие же... Теперь достань из верхнего ящика комода гаманок...
Подхожу к комоду. Над ним висят иконы, сложены привезенные давным-давно из Иерусалима свечи. В детстве, когда я еще хотел стать врачом, мне очень нравился Николай Чудотворец - его спокойный добрый взгляд, которому хочется довериться, седая борода... Чтобы понять людей, бог наделил Христа человеческими чертами, только вот в отличие от сына, он так и не принял многих вещей, многое осталось ему чуждым, как бы он не старался доказать обратное, потому что не дано, например - сострадание... Именно из-за этого святые вернее следуют истинам, которые провозгласил отец устами сына, чем сам их автор, и именно потому, что они - люди...
– Не потеряй только ничего... А что останется - возьми на обеды...
Распихиваю по карманам скарб, беру со столика ключи и возвращаюсь на улицу. Солнце распаляется все сильнее. Не торопясь, иду в сторону касс, наслаждаюсь уходящим теплом, старательно его накапливаю.
Перебегаю дорогу, бреду вдоль сталинок, чьи оранжевые стены греют не хуже солнца. На одной из них написано: "Витя - сом". Интересно, почему именно сом? Первое, что приходит в голову - усы. Но почему же тогда не жук, не таракан, а рыба? Из-за краткости слова? Есть в этом что-то величественное...