Бездна голодных глаз
Шрифт:
До полудня они бродили по окрестностям, и Солли изредка наклонялся и показывал салару какую-нибудь неказистую травку, объясняя ее свойства. Сигурд честно пытался все запомнить, но честность никак не влияла на возмущенную таким насилием память. И Скользящий в сумерках втайне даже обрадовался, когда все компоненты были наконец собраны и осталось добыть лишь ту самую кору Красного дерева, добавлением которой в мазь Солли в свое время привел в восторг неулыбчивого Морна.
Подходящий кряжистый ствол характерного бурого цвета Солли заметил еще издали. И почти тотчас
Волк и человек скользнули в разные стороны, неслышно раздвигая кустарник, обходя мирную на вид голубую ленту, таявшую в ветках деревьев.
Они были не одни! По эту сторону Ырташа снова завелись гости…
На овальной прогалине под деревом сидел человек. Странный человек — почти голый, очень загорелый и с узким разрезом глаз, какого ни разу не видели ни Солли, ни Сигурд. На костре перед ним жарилось мясо, и человек периодически брызгал в огонь из плоской фляги, жмуря от удовольствия свои и без того прищуренные глазки.
Человеку явно было хорошо.
На вид незнакомец был лет на пять моложе Ярроу, то есть почти такой же, как Солли, но точеный рельеф мышц под бронзовой кожей невольно вызывал уважение. Когда человек наклонялся к импровизированному вертелу, укрепленному между двумя рогульками, его тело словно переливалось вперед с мягкостью родниковой воды, и Сигурду оставалось лишь восхищенно качать головой. Ярроу знал толк в человеческой пластике…
В трех шагах от костра валялся небольшой тюк, из которого торчали две округлые рукоятки. Сигурд сразу заметил, что оружие старинное, дорогое, сделанное на заказ и без лишних украшений. Серьезная вещь, под стать владельцу, разве что коротковато малость…
И все же гость Ра-Муаз выглядел мирным и неопасным. От костра тянулся дразнящий аромат, и Солли машинально стал принюхиваться.
«Косуля, — безошибочно определил он. — Задняя часть и печенка… Интересно, чем это он на мясо брызгает?…»
Человек без одежды не был Перевертышем — Солли всегда чуял своих, это закладывалось в Изменчивых на уровне инстинктов, и промашка исключалась. Собственно, и у Ярроу глаз был наметанный… Но и к Девятикратным незнакомец не принадлежал — его мускулистые руки с удивительно тонкими, почти женскими запястьями были чистыми, без Браслетов Жизней.
«Варк…» — холодея, подумал Ярроу, и тут же отбросил эту мысль. День на дворе, до ночи далеко, бледностью человек у костра никак не страдал, да и тень отбрасывал исправно. Оставалось одно-единственное предположение.
Человек. Просто — человек. Из немногих оставшихся, тех, кто живет однажды и умирает навсегда.
Солли и Сигурд заметили, что испытывают к незнакомцу одинаковое чувство — слабый интерес (и как его, бедолагу, сюда занесло?!) и легкую жалость к существу, не способному ни встать на следующее утро после смерти, ни сменить облик в случае чего…
Этот
Человек у костра лениво почесался, зевая во весь рот, и сунул руку прямо в огонь. Спокойно оторвал чуть подгоревший кусок жаркого, ободрал корку, обнажая сочную, ароматную мякоть, и вгрызся в мясо, сопя и довольно чавкая. Рот Сигурда наполнился вязкой слюной, и, когда незнакомец не глядя зашвырнул в кусты обглоданную кость, Ярроу едва успел увернуться, неслышно выругавшись. Еще секунда — и схлопотал бы костью прямо по лбу…
Солли — будь он сейчас человеком — наверняка не удержался бы и прыснул от смеху. Но волк лишь оскалился, высунув розовый язык и продолжая следить за любителем жареного мяса, который теперь елозил босой ногой по песку в поисках чего-то, невидимого из кустов; а потом нога его резко распрямилась, и шишка оцарапала волчье ухо, пролетев через всю прогалину.
Сигурду ужасно не понравилась эта вторая случайность. Не понравилась — и все. Но человек перестал швыряться, разлегся на траве и похоже уснул. Днем. В лесу. И спалось ему неплохо. Крепко, как у себя дома.
Просто отлично спалось на сытый желудок.
Солли и Сигурд подождали еще немного, затем бесшумно отползли назад, и Изменчивый сменил облик. Они набрали коры Красного дерева и вернулись к пещере — готовить мазь.
О странном незнакомце они не говорили, словно его и не было вовсе. И Даймону не сказали ни слова… О чем тут говорить?
Горы большие, леса много, места всем хватит…
…Крохотный букетик цветов с бледно-голубыми, почти прозрачными лепестками, трогательно выгнутыми, подобно векам спящей юной женщины…
Белый, матовый мрамор плиты; бегущие во все стороны прожилки, словно вены свесившейся вниз руки с тонкими, длинными пальцами; и высеченные в камне слова, нагревшиеся за день…
«Лар Леда Согдийская, из рода Архонта Пеллия, 352 — 413 гг. До встречи, госпожа, — мы любили тебя…»
Кастор медленно встал на колени, коснувшись надгробья, легко-легко, как ветер, как дождь, как время; и пальцы, пробежав по отрезку эпитафии — «До встречи…», — вывели поверх него всего один-единственный знак, невидимый на камне…
«Прощай…»
Уже не внуки — правнуки с длинным хвостом приставок «пра» населяли Целлию, и все приграничье давно забытой границы на добрых три четверти состояло из Девятикратных, для которых имя покойной Леды Согдийской тонуло в глубинах прошлого и плохо увязывалось с живым, чернобородым, могучим бесом Кастором зу Целль, бессменным господином и правителем.
И мало кто замечал в каждодневных делах и заботах, что в спокойных, внимательных глазах Кастора с некоторых пор опять побежали знакомые паутинки тумана. Серый паук Вечности после долгого перерыва опять принялся за свою неспешную работу.