Бездомыш. Предземье
Шрифт:
— Спасибо, сестричка!
Я ещё раз крепко обнял названую сестру. Плевать на дурацкий подарок. Главное — помнит. И любит.
— Вставай! Вставай! Китя проснулся! — принялась пихать в бок сопящую Фоку только что разлепившая глаза Зуйка.
Малышня снежным комом заёрзала к шкуре от шкуры, забубнела, задвигалась. Вскоре меня уже облепила спешащая поздравить старшего братика детвора. Тринадцать годов… Совсем взрослый я стал. Мой праздник сегодня. Только грустно вот что-то.
И почему даже знаю. День рождения мой — получается лето пришло. А, что это значит? А то, что нашествию давно уже завершиться
А вот самим нам давно уже не до пиров. Запасы снеди в долине уменьшаются день ото дня. Стада коз, овец и коров уже не столь кучны, как раньше. Тумен мрачен, как туча, и бурчит постоянно про голод, который нас ждёт, если клятые хорты не уберутся в ближайшее время. Даже нам и то пайку порезали — на похлёбках сидим.
— Доигрались! Отвернулся Единый… Ты видел его?
Лицо Тумена отражало душевную боль, что терзала вождя. Глаза — узкие щёлки, губы стиснуты, руки вцепились в волосы на затылке. Таким я ещё не видел его.
— Да, — вздохнул я. — Его сложно не заметить. Мы спускались как раз. Люди целы?
— Люди… — скривился Тумен. — Кто при стаде был, лично буду пороть. Разбежались… Йоковы трусы! По десятку плетей! Нет. По дюжине!
— Остынь, вождь. Они там и легли бы все. Что те копья ему?
— Всё равно… Трусы! Лучше легли бы.
— Кому лучше? Не путай смелость с глупостью, вождь. Говорю же — не взять его вашим оружием. Скажи лучше, что дальше? Думаешь, вернётся?
— Конечно вернётся, — процедил снежник сквозь зубы. — Такую кормушку нашёл. Две коровы за раз! Две дойных коровы…
Ещё немного, и на глаза Тумена навернулись бы слёзы. Коров в клане меньше всего. За ними отдельный уход. Ценная животина. Особенно в нынешней голод.
— Никакого выпаса завтра. Оставляю скот в загонах, — озвучил своё решение снежник. — Люди тоже все в лес. Объявил уже. Не хватало ещё, чтобы он на посёлок напал. Своих тоже подальше от озера отведи. Чтобы из-под деревьев носа не казали. И на охоту без моих людей завтра. От охраны нет толку. По темноте наверх заранее поднимись. Большой риск, но что делать? Ты сам его призвал, тебе с ним и биться.
— Чего?! — невольно вырвалось у меня. — Я-то здесь каким боком? Хочешь крайнего найти, так к фатоям иди. Если кто его к вашей долине привёл, так уж точно не я.
Сказал и самому за себя стыдно стало. Смысл сейчас виноватых искать? Беда общая, и бороться с ней надо, а не крайних назначать. Тумен и так тогда ворчал, что зря фатои на запретную гору полезли. Как будто у них выбор был. Ой, как изгонит ещё Рабаню с Брантом за то, что хозяина неба за собой на хвосте привели. Это ведь точно они. При чём я здесь?
— Они потревожили хозяина неба, — согласился Тумен. — На них тоже вина. Потому с тобой и пойдут. Колдовской туман в таком деле лишним не будет.
Ха! А Рабаня уже знает, что со мной на охоту отправится? Я-то, стоило гигантского орла над долиной увидеть, сразу понял, что мне с этим чудищем биться. Больше некому просто. Птицу, спокойно
— Ты же его своей охотой разгневал, — продолжал Тумен. — Сколько из тех орлов, что ты прикончить успел, его выводком были? Я тебе, князь, приказать не могу, конечно, но ты и сам понимаешь, что кроме тебя тут такой зверь никому не по силам. Долго в лесу сидеть нам нельзя. Сено на зиму заготавливать только начали. Не сможет скот пастись, тяжко всем нам придётся. Проклятые хорты! Нет бы их начал хозяин неба клевать? Эх… Всё же гнев на тебя во главе всего здесь.
Опустив глаза, Тумен замолчал. Приказывать он мне не может… Ага. Откажусь сейчас лезть на гору, что он сделает? В лучшем случае из долины нас всех погонит. И не важно, что ворота на входе в пещеру, от которых подъём в Котелок начинается, давно засыпаны. На верёвках, как разведчиков, спустят.
— Хорошо хоть, что ты не трус, князь, — поднял глаза так и не дождавшийся от меня ответа Тумен. — Поди, даже рад, что шанс выпал хозяина неба сразить.
И, что я на это скажу? Что коротковаты мои мечи-невидимки для охоты на такую птичку? Или, что мне и добытого с обычных орлов бы хватило?
— Хорошо хоть, что ты не жадина, вождь, — хитро улыбнулся я. — Поди, понимаешь, что за спасение клана ещё и с добычи долю просить не по совести будет.
И, дождавшись согласного бурчания Тумена, добавил:
— Рад, конечно. Другие ищут хозяев годами, ко мне же сам прилетел.
Деваться мне некуда, так что пусть хоть моей отваге дивится. Пусть и выдуманная она, показная. На самом деле, колени, как задрожали, когда я ту птичку увидел, так и продолжают дрожать. Подумать только… На хозяина леса, пусть он и хозяином неба зовётся, в одиночку идти. Брант с Рабаней не в счёт.
Вру. Нас всё-таки двое. Ло, небось, как и я, рад до жути. Хотя, чем он мне поможет сейчас? Тут лишь дар, лишь незримые клинки, да накопленный мной за последнее время опыт. И удача. Куда без неё? На обычных орлов охотясь, у беса помощи не просил и тут без него справлюсь. Всё равно ведь понятно, что делать.
Рассвело. Можно больше не прятаться. Склоны круглой долины сегодня пусты — что широкая, поросшая травами нижняя часть, что узкая каменистая окаёмка по верху. Пастухи и стада прячутся в лесу. Всей добычи для летающих хищников — я, да фатои. Правда, те двое под скальным карнизом сидят — их сверху не видно — мне же, наоборот, показать себя надо. Летите, мол, жрите.
То есть, не летите, а лети, жри. Меня сегодня только одна птичка волнует. И надо, чтобы хозяин неба обязательно первым напал. Может, Тумен не прав, и гигантский орёл не месть мне свершать прилетел. Может, он про меня и, особенно, про мои незримые клинки ничего знать не знает? Тогда будет для зверя сюрприз.
— Я пошёл. Следите за небом. Если мелочь какая, туман напускай.
— Помню. С Богом!
С Рабаней уже загодя обсудили план действий. Коли на меня первым не хозяин позарится, фатой выпустит ещё до атаки птицы туман. Не хочу дар светить. Старый зверь — мудрый зверь. Увидит гигантский орёл, как рублю его младшего брата и сам уже не полезет в ловушку.