Бездушная

Кэрригер Гейл

Пар от всевозможных установок обесцвечивал стены и потолки лабораторий, белые обои стен вздувались и покрывались желтыми выпуклостями. Машинное масло сочилось в щели, текло по полу темными вязкими ручейками. Были тут и другие разводы, ржавого цвета; Алексия даже думать не хотела об их происхождении. Мистер Саймонс с гордостью объяснял во всех подробностях, как работает каждая машина, будто хвалясь достижениями своих любимых детишек.

Хотя из соседних комнат до мисс Таработти и доносились хриплые вздохи и клацанье,

механизмы в действии ей не показывали.

А еще она слышала крики.

Сперва вопли звучали на такой высокой ноте, что Алексия сочла источником звука какое-то устройство. Она точно не знала, когда до нее дошло, что их издает мыслящее создание, но понимание этого навалилось с такой силой, что она даже споткнулась под его тяжестью. Ни одна машина не может исходить таким высоким, агонизирующим стоном, напоминающим визг забиваемого животного. Алексия грузно привалилась к стенке коридора, ее кожа увлажнилась, а во рту стало кисло, и она сглотнула желчь, которую в порыве сочувствия выплеснул ее организм. Она подумала, что никогда прежде ей не доводилось слышать звука, который был квинтэссенцией боли.

Механизмы, которые Алексия видела до этого, открылись с новой, ужасной стороны, когда она осознала, что они могут сделать с человеческим телом.

Мистера Макдугала обеспокоила ее внезапная бледность.

— Мисс Таработти, вам нехорошо?

Алексия посмотрела на него ставшими огромными темными глазами.

— Это место — воплощенное безумие. Вы это понимаете?

В поле ее зрения вплыл подбородок мистера Саймонса.

— Я должен понимать это так, что вы не станете по доброй воле участвовать в наших исследованиях?

Воздух прорезал еще один отчаянный вопль, в котором Алексия с ужасом узнала голос лорда Акелдамы.

Услышав его, мистер Саймонс склонил голову набок и облизнул губы, будто смакуя приятный вкус.

Мисс Таработти вздрогнула. Во взгляде этого человека было что-то почти похотливое. Только тут она наконец полностью осознала всю правду.

— Какая разница, если я так или иначе обречена на это? — спросила мисс Таработти.

— Будет во всех отношениях проще, если вы сами согласитесь на исследования.

И зачем мне, подумала Алексия, облегчать вам жизнь? Она поморщилась и сказала:

— Что я должна делать?

Мистер Саймонс заулыбался, словно только что выиграл некое соревнование.

— Нам нужно понаблюдать за вашими запредельными способностями и подтвердить их опытным путем. Нет смысла затевать масштабные эксперименты, пока не доказано, что у вас действительно имеются предполагаемые высасывающие душу и временно снимающие проклятие свойства.

Мисс Таработти пожала плечами:

— Ну так приведите мне вампира. Потребуется всего одно прикосновение.

— Правда? Замечательно. Нужно, чтобы кожа дотрагивалась до кожи, или через одежду тоже срабатывает?

— По большей части я и касаюсь

их через одежду. Я же, вообще говоря, хожу в перчатках, как всякий уважающий себя человек. Но в детали не вникала.

Мистер Саймонс мотнул головой, словно для того, чтобы в ней прояснилось.

— Мы вникнем в них потом. А сейчас я подумываю о несколько более глубоком опыте. В конце концов, сегодня же ночь полнолуния. И так уж случилось, что нам только что доставили изрядное количество сменивших облик оборотней. Мне бы хотелось посмотреть, сможете ли вы противостоять столь полному перевоплощению.

Мистер Макдугал, казалось, встревожился:

— Если ее способности преувеличены или все это обман, она окажется в опасности.

Мистер Саймонс ухмыльнулся во весь рот:

— Это будет частью опыта, ведь так? — Он повернулся к мисс Таработти: — Сколько времени вам обычно требуется, чтобы нейтрализовать сверхъестественного?

Алексия соврала сразу и без колебаний:

— Обычно немногим более часа.

Ученый, ничего об этом не знавший, был вынужден ей поверить. Он посмотрел на двух мордоворотов, которые сопровождали их во время экскурсии, и приказал:

— Несите ее.

Мистер Макдугал запротестовал, но безрезультатно.

Снова ставшую скорее пленницей, чем гостьей, мисс Таработти бесцеремонно поволокли обратно, в ту часть клуба, которая по факту являлась тюрьмой.

Ее отнесли в тот самый коридор, где их с лордом Акелдамой не смогли разместить по отдельности. Прежде тихий, сейчас он оглашался рычанием и воем. Периодически то одна, то другая дверь содрогалась, как будто на нее изо всех сил бросался кто-то крупный.

— Ага, — сказал мистер Саймонс, — вижу, они очнулись.

— Хлороформ поначалу действует на оборотней лучше, чем на вампиров, но, похоже, и отпускает быстрее, — доложил возникший словно из воздуха молодой человек в сером сюртуке и с блокнотом в кожаной обложке. На лбу у него сидело уже знакомое Алексии приспособление с линзами — стеклокуляры. На нем они почему-то выглядели менее дурацки, чем на профессоре Лайалле.

— И в какой же комнате он?

Молодой человек показал своим блокнотом на одну из дверей. Она была в числе тех немногих, что не содрогались, а оставались зловеще неподвижными.

— Пятый номер.

Мистер Саймонс кивнул:

— Он, должно быть, самый крепкий, его сложнее всего будет снова обратить в человека. Киньте ее туда. А я через часок зайду, проверю, — с этими словами он удалился.

Мистер Макдугал громогласно протестовал. Он даже сцепился с двумя мордоворотами, пытаясь предотвратить неизбежное, в результате чего мисс Таработти стала куда более высокого мнения о его нравственных качествах. Но оба лакея были слишком мускулистыми. Им ничего не стоило отбросить со своего пути толстячка-ученого.