Бездушная
Шрифт:
— Вы довольно правильно все поняли, — сказал Саймонс. — Мы у себя в «Гипокрасе» находим его теории интересными, но сами придерживаемся версии о том, что метамофоза происходит в результате передачи энергии по типу электричества. Некоторые наши участники, правда, придерживаются версии об эфиромагнитных полях, но они в меньшинстве. Вы слышали об электричестве, мисс Таработти?
«Конечно, слышала, болван», — хотелось сказать Алексии, но вместо этого она проговорила:
— Помнится, я читала кое-что на эту тему. Почему вы думаете, что ответ нужно искать там?
— Потому что сверхъестественные создания реагируют на свет: оборотни на лунный,
Мистер Макдугал подался вперед и присоединился к разговору, потому что тот благополучно свернул в привычное ему научное русло:
— Некоторые полагают, что эти две теории не являются взаимоисключающими. После лекции, которую я прочел сегодня вечером, была дискуссия о возможном участии электричества в кровотоке и функционировании органов, назначение которых, возможно, в том, чтобы перерабатывать рожденную светом энергию. Другими словами, эти две гипотезы можно комбинировать.
Мисс Таработти вопреки собственному желанию заинтересовалась:
— И вы считаете, что такая способность усваивать и использовать электрическую энергию связана с душой?
Оба ученых кивнули.
— А как во все это вписываюсь я?
Мужчины переглянулись. Через некоторое время мистер Саймонс сказал:
— Именно это мы и хотим узнать. Возможно, вы как-то глушите эту энергию? Мы знаем, что существуют материалы, которые не проводят электричество. Быть может, запредельные — это живой эквивалент заземляющих субстанций?
Замечательно, подумала Алексия, из душесосов я угодила в заземляющие субстанции. Одно другого краше!
— И как именно вы собираетесь это выяснять?
Она, конечно, не ожидала, что они сейчас сообщат ей, что намерены ее вскрыть, хоть и прекрасно понимала: мистеру Саймонсу такая идея уж точно пришлась бы по душе.
— Возможно, лучше будет показать вам кое-что из нашего экспериментального оборудования, чтобы вы могли получить представление, как мы проводим изыскания, — предложил мистер Саймонс.
При этих словах американец побледнел.
— Сэр, вы уверены, что это хороший план? В конце концов, она — леди благородного воспитания, нежная натура. Возможно, будет несколько чересчур…
Мистер Саймонс окинул мисс Таработти оценивающим взглядом.
— О, я думаю, она достаточно крепко сложена. Кроме того, это может… пробудить в ней… добровольное желание сотрудничества.
Мистер Макдугал побледнел еще сильнее и нервно поправил очки.
— Боже мой, — пробормотал он себе под нос, а на лбу у него залегла морщинка.
— Полно, полно, милостивый государь, — бодро сказал мистер Саймонс, — все не так плохо. У нас есть сверхъестественные, чтобы изучать их. Наука торжествует — уже не за горами тот миг, когда наша миссия завершится успехом.
Мисс Таработти, прищурившись, посмотрела на него:
— А в нем именно заключается ваша миссия, мистер Саймонс?
— Конечно же, в том, чтобы защищать общее благополучие, — ответил он.
Мисс Таработти задала напрашивающийся вопрос:
— От чего?
— От сверхъестественной угрозы. От чего же еще? Мы, англичане, позволяем вампирам и оборотням свободно бродить среди нас со времен указа короля Генриха, но до сих пор не имеем точного представления, что они собой представляют. А они ведь хищники. Они тысячелетиями питались
«Истребление сверхъестественных», — подумала Алексия, чувствуя, что тоже бледнеет.
— Силы небесные, вы ведь не папские тамплиеры, правда?
Она огляделась в поисках религиозных символов. Может быть, их роль выполняли осьминоги?
Оба мужчины засмеялись.
— А-а, эти фанатики, — сказал мистер Саймонс. — Конечно, нет. Хотя кое-какие их приемы оказались полезны в наших экспедициях по сбору материала. А еще мы недавно поняли, что тамплиеры использовали запредельных в качестве своих тайных агентов. Раньше мы считали истории о силе веры, способной сокрушить мощь дьявольских отродий, религиозными байками, но теперь видим, что у них есть научное обоснование. Кроме того, тамплиеры обладают знаниями, которые, сумей мы ими завладеть, проложат путь к лучшему пониманию вашей физиологии, а может, и не только физиологии. Но, отвечая на ваш вопрос, я должен сказать — нет, мы у себя в клубе «Гипокрас» — люди чистой науки.
— Пусть и не без политической платформы, — упрекнула мисс Таработти, забыв о своем намерении прикинуться дурочкой, до того ее изумило столь вопиющее пренебрежение принципом научной объективности.
— Лучше назовем это благородной целью, мисс Таработти, — сказал мистер Саймонс. Однако его улыбка не была улыбкой религиозного фанатика. — Мы оберегаем свободу тех, кто действительно имеет значение.
Алексия несколько запуталась:
— Тогда зачем вы создаете новых сверхъестественных? К чему такие эксперименты?
— Говорят, знай своего врага, мисс Таработти, — объяснил мистер Саймонс. — Чтобы избавиться от сверхъестественных, мы вначале должны их понять. Конечно, теперь, когда у нас есть вы, необходимость в дальнейшей вивисекции, вероятно, отпадет. Вместо этого мы можем переключить все наше внимание на установление природы запредельных и их воспроизводство.
Двое мужчин гордо провели ее по бесконечному лабиринту белых лабораторий в недрах этого похожего на ночной кошмар клуба. В каждой находился комплекс каких-нибудь механизмов, по большей части на паровой тяге. Тут были огромные меха с коленчатыми рычагами, обеспечивающими их движение вверх-вниз. Были блестящие двигатели размером от силы со шляпную коробку, с изгибами, наводящими на мысль о живых существах, которые на свой лад казались еще более ужасными, чем их большие собратья. Любой из них, независимо от размера, мог похвастать наличием где-нибудь на корпусе медного осьминога. Контраст между механизмами и этим беспозвоночным почему-то казался зловещим.