Безликая женщина

Хамм Эмма

Айслинг переживала из-за того, какие тайны раскроет. Ее история окажется перед этим сильным существом, как и ее душа.

Она осторожно прошла к огню и опустилась рядом с герцогиней.

Маленькая фейри протянула ладони к теплу и потерла их, радостно напевая.

— Тут мило, да? Огонь в холодную ночь всегда напоминает мне о доме.

— Я не думала о замке, как о теплом месте.

— А я никогда не считала его своим домом, — пробормотала герцогиня. — Я не всегда была герцогиней.

Айслинг кивнула.

— Верно. Ты сделала себя сама.

— Я

боролась, чтобы получить свое, и я буду делать так дальше до последнего вдоха.

Боги, Айслинг не хотела видеть себя в этой женщине. Герцогиня была опасной, жила в рушащемся королевстве забытых существ. Ее муж отрывал кусочки подданных и прицеплял к себе, и герцогиня правила останками.

Она боролась. Побеждала. Поглощала. Она одолевала все сложности в жизни.

Желудок Айслинг сжался.

— Моя история, герцогиня. Я обещала ее, но с условием, что ты никому не расскажешь.

— И я не расскажу. Клятву фейри непросто нарушить.

Она никому еще не рассказывала о себе. Только Бадб и ее настоящая семья знали, откуда она была, кем она была, и что произошло. Теперь слова застряли в горле, когда она попыталась заговорить.

Айслинг кашлянула и начала:

— Я родилась в семье Благих высокого положения, младшая дочь лорда Иллюмина и его жены. Они поняли, что я другая, как только я покинула утробу. Из всех их золотых детей я первая родилась с темными, как ночь, волосами и кожей белой, как снег. Они знали, что моя история не будет связана с их образом жизни. Самоубийство — оставлять ребенка, которого тянет к Неблагим. Они пытались, но, чем старше я была, тем больше становилась Неблагой. Я не следовала правилам. Я хотела бегать среди дикой природы, лазать по деревьям, рвать ткань и пачкать грязью кожу. Они пытались годами подавить мои инстинкты. Они вбивали честь в мою спину, вливали правду в мое горло и вырезали долг на моих руках, — Айслинг потерла руки, воспоминания вызывали мурашки. — Ничто не работало.

Герцогиня заерзала на ковре, рябь пробежала по ней, как по воде.

— Они пытались заставить тебя быть Благой?

— Да.

— Потом они попытались расплести ткань твоей души и создать новую, — гнев пропитал ее слова.

— Они пытались спасти своего ребенка.

Герцогиня покачала головой.

— Они пытались спасти себя.

— Может, это верно, но я давно перестала их судить. Они старались ради семьи.

— Что они сделали с тобой?

Огонь потрескивал, искра вылетела из камина на ковер. Айслинг раздавила уголек пяткой.

— Они оставили меня в лесу и ждали, пока меня заберет семья. Это сделал юный ведьмак Лоркан, хотя это не его настоящее имя. Взамен они забрали его младшую сестру, которая была болезненной. Она умерла бы, если бы ее не забрали фейри. Они не держали человека-подменыша вместо меня. Она теперь живет со служанкой-фейри, у которой так и не родились свои дети. Насколько я знаю, она живет неплохо. Становится идеальной фрейлиной.

Еще уголек треснул. В этот раз герцогиня поймала искру в воздухе.

Уголек пылал красным в ее ладони. Айслинг смотрела, как фейри прижала его к груди, и зеленое стеклянное сердце впитало жар. Сияние стало ярче, нити зеленого света потянулись под ее кожей.

— А метки на твоей коже? — спросила герцогиня.

Айслинг поднесла ладони к свету. Глаза моргали, смотрели по-доброму.

— Дар от моей бабушки. Мои родители — известные Благие, и хотя они отдали меня, они не хотят мне зла. Если кто-то узнает, кто я, это смогут использовать против них. Мою личность нужно скрывать ото всех.

— Пока ты не сможешь защищать себя.

— Это я могу, — она сжала кулаки, впиваясь пальцами в татуировки глаз. — Но проклятие остается.

Герцогиня отклонилась на ладони, задумчиво глядела на огонь.

— Ты бы убрала это проклятие, если бы могла?

— Я всю жизнь пыталась понять, как разбить свои цепи. Но проклятие связи навеки, — она так думала до этого. Если у Неблагого принца получится, то, может, удастся и снять проклятие на ней.

— А если снятие проклятия принесет больше вреда, чем добра? — спросила герцогиня. — Ты не знаешь, что оно сдерживает.

— Оно просто скрывает мое лицо, — она вытянула руки. — Глаза направляют мою магию. Черные кончики скрывают мое лицо. Довольно простые чары сплетены с темной магией.

— Можно?

Айслинг кивнула, герцогиня взяла ее ладони и притянула к себе. Она смотрела на глаза, и Айслинг ощущала покалывание их магии.

Магия герцогини была как белая молния. Холодная и древняя, она текла по ее венам как поцелую ночи на ледяном озере. Она увидела перед глазами снежное поле. Безоблачное небо тянулось над озером, и ему не было конца. Прозрачный лед покрывал поверхность, и темные глаза смотрели из-под холодных долин, моргая в лунном свете.

Магии герцогини, казалось, не было конца.

Айслинг сглотнула, ладони дрожали. Холод проникал под ногти, покалывал на коже и тянул за ее магию. Он попробовал ее, и герцогиня отпустила ее.

— Ты долго искала, — тихо сказала герцогиня, — но не в тех местах.

— Что?

— Это не проклятие связи. Ты скована чарами защиты, а не привязывающим проклятием. Та магия создана из любви. Проклятие связи не создать с такой эмоцией.

Слезы обжигали глаза Айслинг.

— Чары защиты?

Она потратила так много времени. Было много контрзаклятий от такого проклятия, и они не зависели от оригинальной магии.

Герцогиня подняла ладонь, быстро махнула ею, и стало видно кусочек бумаги в ее руке.

— На все вопросы можно ответить этой каплей магии, — она отодвинула руку, когда Айслинг попробовала забрать бумагу. — Но ты должна быть уверена, подменыш. Снятие оков магии на тебе выпустит все, что сдерживает проклятие. Если хочешь его снять, нужна уверенность.

— Что угодно, — прошептала она. — Я сделаю все, лишь бы увидеть свое лицо, лишь бы меня видели впервые за столько лет.

— Тогда бери бумагу и ищи свою судьбу.