Безмолвная. Книга вторая
Шрифт:
— НхаЕн, вчера в Каннамгу напали на уже известную тебе девушку. Нужно выяснить подробности случившегося: прежде всего, где это произошло и кто предполагаемый нападавший. Подготовь отчёт как можно быстрее.
ЧжунСок завершил вызов, и набрал ещё один номер, найдя тот в длинном списке контактов.
— Аньон хасейо, комиссар Пак-ним. Как ваше здоровье? Комиссар Пак-ним, вы просили обращаться, если возникнет необходимость в вашем участии. Так вот, у меня образовалась ситуация, когда участие полиции в одном расследовании может негативно сказаться на дальнейшей судьбе вашего покорного слуги. Что вы, нет, на этот раз в беду попала одна девушка, и я здесь совершенно ни при чём.
* * *
Администратор ИнЫн вместе с танцовщицами оправдывались перед хозяином сети клубов, куда входило и их заведение, — Чон ЫнМёном. Тот, прослышав о визите полиции, вернулся с Чеджу, прервав встречу с несговорчивыми японцами.
— Понимаете, что вы все натворили? Да полиция примчится сюда и с радостью арестует всех вас, стоит лишь девчонке заговорить. И я им не стану мешать! Как вам вообще такое могло прийти в ваши тупые головы? Средь бела дня избить человека, нанести ему тяжкие травмы… И всё ради чего?! Щибаль!
— Директор ЫнМён-сии, позвольте мне сказать, — дождавшись длинной паузы в монологе бушевавшего босса, произнёс ИнЫн.
— Говори! — рыкнул тот.
— Директор ЫнМён-сии, танцовщицы утверждают, что не помнят ничего с момента, как девчонка закончила выступление. Честно признаюсь, я нахожусь в таком же состоянии, директор ЫнМён-сии. Я расспросил несколько человек из персонала и охраны, присутствовавших на репетиции, и все они твердят, что выступление никому из них не понравилось, включая меня, и агасси ушла. На камерах тоже ничего необычного, кроме того, что записи из служебных помещений удалены. Охрана клянётся, что не трогали их. Я бы никогда не допустил ничего подобного в вашем клубе и за его пределами, директор ЫнМён-сии. Наши девочки тоже готовы поклясться в этом. — ИнЫн сделал знак присутствовавшим танцовщицам, и те принялись усиленно кланяться, выражая искренность слов босса.
— Что ты несёшь?! — презрительно бросил ЫнМён своему подчинённому. — Если таким образом хочешь увильнуть от ответственности, то поздно спохватился. Нужно было думать об этом раньше. В общем так, пока девчонка не очнулась, будете сидеть тише воды ниже травы. После, если полиция возьмёт с неё показания и заявится сюда, во всём сознаетесь и будете вымаливать у пострадавшей прощение. Предлагайте ей любые деньги, лишь бы она согласилась на мировую — эту сумму я, потом, вычту с вашей зарплаты. — Директор оглядел своих подчинённых, и добавил напоследок: — Я бы с удовольствием бросил вас всех на съедение этим шакалам, но мне важнее репутация моих заведений. А это, в том числе, отсутствие негатива в инфополе. Надеюсь, это вам понятно?
ИнЫну было понятно. Вчера, когда он пришёл в себя, к нему в кабинет ввалились насмерть перепуганные танцовщицы и рассказали, что совершили что-то ужасное. Они не помнили подробностей — всё было словно в тумане, как и не могли объяснить, зачем так поступили. ИнЫн в тот момент тоже гадал, как так получилось, что после пробного выступления новенькой, из его жизни выпали полчаса времени. Как будто его подвергли гипнозу. На всякий случай он велел троице помалкивать и всем говорить, что после репетиции они сидели в гримёрке до начала шоу. А когда к ним ожидаемо нагрянула полиция со страшной вестью, единственное, что он смог придумать, сказать им доступную
* * *
Я снова стою на окружённой густым лесом поляне, по щиколотку в воде. На этот раз, я обнимаю девушку, которую, помню, зовут — Юта, а та прижимается ко мне. Наконец, она отстраняется, и я замечаю слёзы в её глазах.
— Беги, сестра, я попробую задержать его, — произносит она полным тревоги голосом, а её руки подталкивают меня в нужную сторону. Но Альмона, не спешит следовать совету.
— Ютурна, ты не сможешь найти для него нужный танец — он сын Юпитера. Это никому из нас не под силу.
— Я знаю, но я постараюсь. Пусть ненадолго, но это отвлечёт его, а ты успеешь скрыться в срединном мире. Там ему будет значительно труднее достать тебя.
— Там я забуду тебя, и мы больше никогда не встретимся, — произносят мои губы, а ладони накрывают предплечья девушки. Юта, снова толкает сестру и пятится назад.
— Я найду тебя, обещаю. Мы обязательно встретимся!
Конец пятнадцатой главы.
Глава 16
Сеул, дни с семнадцатого по двадцатое апреля
Ставшая такой привычной невыносимая боль понемногу отпускает, и мир вокруг начинает собираться воедино. Сначала расплывчатые образы обретают чёткость и принимают знакомые очертания. Затем они насыщаются красками, оживляя однотонную картинку. Следом за цветом возвращаются слух и запахи. Последним проясняется сознание, освобождаясь от тумана, застилающего мозг. А с ним возвращаются неприятные воспоминания.
Очень сильно тянет всё забыть, но, увы. Само нападение и последующие затем часы, проведённые на операционном столе, ещё долго будут приходить мне в кошмарах. В этом я уверен. А ещё я уверен в том, что Лире всю оставшуюся жизнь придётся носить штаны. Вряд ли те идеально прямые ноги, что так меня радовали, останутся таковыми после случившегося. Ну и шрамы, разумеется, останутся.
С танцами придётся распрощаться. Года на два минимум, если не насовсем. И это ещё больнее осознавать, чем закрытую одежду в своём гардеробе — к последней я уже привык. Суставы теперь придётся долго и кропотливо разрабатывать, чтобы придать им прежнюю подвижность, и не факт, что она вернётся в полном объёме. А как Лира двигалась! Сможет ли она хотя бы приблизиться к этому уровню, когда врачи разрешат максимальные нагрузки, или превратится в неуклюжего слона, не способного на простейшие «па»?
Эти невесёлые мысли вгоняют меня в апатию, и возросший уровень кортизола в крови смывает хрупкую стену из болеутоляющих. Хорошо, что в палате имеются приборы, регистрирующие состояние пациента. Прибежавшей на их шум медсестре приходится увеличить дозировку лекарства, и меня отпускает. Частично. Всё-таки это вам не морфий, гарантированно превращающий практически любого страдальца в живчика.
К вечеру я самостоятельно уминаю поднос с совершенно пресной едой, с помощью медсестры осваиваю оба туалетных инструмента, даю себя умыть и, избавившись от позабытых линз, кои пробыли в моих глазах почти три дня — благо, те — многодневки — благополучно засыпаю. Без сновидений.