Безобидное соглашение

Прокопьева Дарья

– Тогда вы исключительный человек.

Уильям склонился в шутливой благодарности:

– Почту это за комплимент.

Мисс Харрингтон в ответ медленно опустила голову, словно милостивая королева, принимающая придворного. Нет, на Афродиту она походила в последнюю очередь. «Может быть, Артемида?» – Уильям быстро окинул её взглядом, с ног до головы, и вздохнул: образу недоставало воинственности.

– Позволите задать вам ещё один вопрос?

– Только один? – в глазах её засверкало лукавство. – Я думала, ваше любопытство сильнее.

– О,

я спросил бы и больше, но меня останавливают правила приличия.

– А говорили, вас ничто не ограничивает.

Что ж, мисс Харрингтон его поймала. Уильям почувствовал азарт, предвкушение спора. Было бы интересно взглянуть, как изменится выражение её лица, когда он чередой метких доказательств заставит её переменить мнение.

– Я думаю, приличия не ограничивают, а помогают нам, – проговорил Уильям, взвешивая каждое слово. – Подсказывают, как действовать. Определяют границы, переступать которые было бы слишком опасно.

– Я думала, это делают законы.

– Законы контролируют высокие материи, приличия – человеческие отношения. Если бы их не существовало, любой из этих людей, чьи взгляды столь задевают вас, мог бы произнести вслух всё, что о вас думает.

– Они и так говорят, лишь за закрытыми дверями.

– Сомневаюсь, что вам бы хотелось услышать всё это лично.

– Почему?

Неожиданно мисс Харрингтон скользнула ему навстречу. Она была невысокой и, чтобы заглянуть Уильяму в лицо, ей пришлось запрокинуть голову. На мгновение ему стало интересно: что будет, если прямо сейчас подцепить пальцами острый подбородок. Однако следующий вопрос начисто вымыл неуместные мысли из головы.

– Почему вы так боитесь услышать правду? – повторила мисс Харрингтон.

– Мы говорили о вас. Мне нечего бояться.

– Но вы боитесь. Я давно смирилась с тем, что говорит обо мне лондонское общество, но вас это беспокоит. Думаете ли вы прямо сейчас, что скажут люди, если вы пробудете в моём обществе чуть дольше положенного?

Он не думал – вплоть до этого момента. Судя по всему, мисс Харрингтон всегда и со всеми изъяснялась с излишней прямолинейностью, презрев принятую в аристократических кругах традицию говорить намёками. Нельзя было исключать, что представители богатых родов, которые могли бы инвестировать в предприятие Уильяма, трижды подумают об этом, если он сведёт знакомство с такой особой. И она понимала это с самого начала.

– Конечно, думаете. – Мисс Харрингтон ответила сама себе, отстранилась.

Выражение её лица неуловимо изменилось. Уильям не успел разглядеть, но отчего-то ему померещилось разочарование – в нём, почтенном со всех сторон джентльмене! Чувствуя, как жар приливает к щекам, он выпалил:

– А что вы хотели? Сплетни могут испортить репутацию. Уничтожить дело всей моей жизни. Это для вас мелочь?

– Нет, – она снова его удивила. – Но мы сами наделяем чужое мнение подобной силой. Если не прислушиваться к сплетникам, они перестанут иметь значение. Если смотреть не на статус, а на поступки, достойными внимания

окажутся совсем другие люди.

– Сказала леди в роскошном платье, попивая дорогое шампанское.

Уильям пожалел об этих словах, как только открыл рот. Он поморщился, и уже готов был рассыпаться в извинениях, но мисс Харрингтон не обиделась – или, по крайней мере, не выказала обиду вслух.

– Да, я знаю. Я тоже скована золотой цепью.

– Мне жаль, – что-то в её голосе заставило Уильяма просить прощения.

– Что говорит в вас сейчас: правила приличия или правда?

Он невесело усмехнулся.

– Симпатия. Вы одна из немногих гостей этого бала, кто способен подарить наслаждение содержательной дискуссии, а не пустого обмена комплиментами.

– А ведь, руководствуйся вы правилами приличия, эта дискуссия никогда бы не состоялась. – Уильям посмотрел на неё недоумённо. Она подсказала, – Пристальный взгляд, помните? Не полагается так рассматривать леди.

– Что ж, возможно, вы правы. – Туше, как говорят французы. – Некоторые правила неплохо бы пересмотреть.

Уильям ожидал, что вот сейчас она победно улыбнётся, глянет на него с превосходством – мол, я же говорила. Но мисс Харрингтон, напрочь лишённая привычной ему логики и оков, рассмеялась.

Смех её был смущающим, звонким. Несколько человек оглянулись на них, отчего Уильяму стало неловко. И всё же он не остановил мисс Харрингтон – не смог, зачарованный её беззастенчивостью и, да, возмутительностью её поведения.

– Кажется, я тоже должна поблагодарить вас за содержательную дискуссию. Что вы хотели узнать?

– О чём вы?

– Вы хотели задать какой-то вопрос.

Он уже казался Уильяму незначительным и глупым. Впору было отмахнуться, сказать, что забыл, поцеловать леди руку и удалиться, сохранив приятное воспоминание о беседе. Но он чувствовал, что должен отплатить за её открытость.

– Я хотел узнать, кем вы одеты.

Если она и удивилась, то не подала виду.

– Это Эрос. Бог любви и…

– …влечения.

Конечно. Красный цвет, стрелы любви и ненависти – после её слов всё встало на свои места. Даже дерзость задумки: то, что мисс Харрингтон оделась божеством традиционно мужского пола, явно было не случайно.

– Вы потрясены?

– Впечатлён, – поправил Уильям. – Вам идёт. Не только платье, я имею в виду, но весь образ, сама идея.

– Жаль, что она не так уж просто угадывается. Надо было надеть брюки.

А она ведь могла, Уильям почти в этом не сомневался. Он начинал понимать, что имела в виду герцогиня, называя мисс Харрингтон опасной. Её отношение к незыблемым правилам дарило увлекательное ощущение новизны, граничащее с восторгом. Его зову хотелось поддаться – попробовать что-то на самой грани разумного, совершить безумство, исполнить мечту.

– Нет, – Уильям покачал головой. – Вы ошибаетесь: из вас получился прекрасный Эрос. Я уже чувствую его влияние, словно вы ненароком пронзили меня одной из этих крохотных стрел.