Безумие
Шрифт:
– Она лежала на земле, глазами целясь прямо в небо...
– Так никогда с ней ласков не был - весь мир, кипящий на огне.
– Холодной тенью в тишине, раскинув руки, выгнув тело, обняв огромный мир - не смело...
– Она лежала на земле.
– Вчера он меня изнасиловал и оставил валяться сломанной игрушкой посреди моей темницы. Пытающуюся найти достойную причину, чтобы не схватить что-то острое и перерезать себе горло. И я как та самая "Она", раскинув руки, пыталась обнять потолок до момента провала. Скорее всего, в это время шок, не оставляющий меня на протяжении нескольких дней, заглушил всю боль от столь грубого процесса с невинностью, а вот сегодня шок прошел, осталось только тянущая боль и металлический запах крови, что сейчас даже не смотря на долгие водные процедуры только усилился.
Стройная шеренга из сгорбленных людей выстроилась прямо напротив
– Мой Ангел - Раздается на грани слышимости, а дыхание задевает ухо.
– Не ломайся, потерпи немного, и я смогу...
– Рука немного замирает, кончик пальца закапывается в волосы и прижимается к коже.
– Смогу отпустить тебя... Смогу убить... И все будет как раньше...
– палец спускается с головы мне на щеку и там замирает, а сердце все же не выдерживает натиск страха и начинает разгоняться.
– Прости...
Я соскакиваю с кровати и тут же заваливаюсь обратно. В глазах потемнело, а сердце частит и отдается режущей болью под лопатку. Руками зажимаю ребра пытаясь удержать сердце внутри и не дать вырваться на волю. Не самое страшное воспоминание, не могу понять, за что он просил прощение, за насилие, или за мою смерть. Понять это существо сложно, да и не мне стараться это делать, главное осталась жива и ладно. Но сердце не проведешь, оно заново переживает тот момент, когда моя маленькая полу-сдохшая надежда во спасение бренного тела окончательно вспыхнула темным пламенем и осыпалась прахом, прям там, в груди отдавая острой болью под лопатку. Человек тварь гибкая, легко приспособляемая под обстоятельства, но только если у него в наличии есть хотя бы маленькая надежда на спасение. Моя надежда умерла, в ту как казалось спокойную ночь. Я сломалась.
Долго не могу заставить свое тело успокоиться, распахиваю глаза в попытке зацепиться за привычные вещи у себя в комнате и тут же прихожу в себя. Ножа на стенке нет. Первая мысль сменяется воспоминанием о вчерашней ночи и теплой ладошки в моей руке. Зачем я потащила ребенка с собой? Осматриваю пол и тут же взгляд цепляется за колено выглядывающее из под угла кровати. Паренек свернулся, обхватывая себя тонкими руками, рядом с кроватью и сопит. Лохматые волосы, грязная, драная одежонка, а рядом мой тесак, с характерными темными потеками. И опять этот долбанный вопрос зачем? Что мне делать с ребенком и почему не оставила его там? Я не искала ответ, зачем, если и так понятно. Я когда-то испытывала все краски страха, сама не раз хотела, что бы меня спасли и защитили, видимо на почве психического расстройства решила поиграть
Падаю на подушку и понимаю, что выгонять мальчонку не буду, как и обещаний каких либо давать не стану. Буду продолжать шагать в бездну, а он пусть сам решает остаться или уйти. С этими мыслями и встаю, краем глаза смотрю, что время шестой час утра. В моем мире мало, что меняется, поднимаю ребенка и улаживаю на кровать, сама исполняю свой ежедневный ритуал. Парень проснулся в восьмом часу утра, немного потоптался и двинулся ко мне в кухню. Прошел сел на стул и пристально уставился на меня, а я что? Сижу, докуриваю и пытаюсь подобрать слова. Давно не с кем не общалась, да и что говорить не знаю.
– Чай... будешь?
– Единственное, что приходит на ум. Мальчонка испуганно кивает, мда, голос, надо сказать, изменился под внешность. Грубый, хриплый и злой. Наливаю ему чай, открываю холодильник достаю колбасу, хлеб, масло и молоко, все, что есть. Парень, не отводя взгляда от продуктов, пытается сглотнуть. Режу всю колбасу на единственную тарелку, режу хлеб, киваю на масло. Ребенок начинает есть. Быстро, практически не жуя, маленький голодный волчонок.
– Как тебя зовут?
– Спрашиваю, пока он сооружает очередной бутерброд.
– Саня.
– Он снова начинает жевать, причем очень громко прихлебывая чаем. Манер у ребенка никаких, но поправлять или останавливать от обжорства не буду, не мое это дело, а если ему станет плохо, так это послужит только определенным опытом ему.
– Слушай Саня. Меня зовут Вика. Сейчас ешь, топаешь, моешься, чистишь зубы и сам решаешь оставаться или валить куда-нибудь. Со мной сложно, но если мешать не будешь, то спокойно можно существовать.
– На этом моя лекция подошла к концу, и я со спокойной душой пошла одеваться. По существу ребенок в моей халупе не нужное существо, но выгнать ребенка рука не поднимется. Значит, будем пытаться вместе жить.
Умылась, оделась и вышла в просыпающийся город. Типичная погода быстро сковала конечности привычной моросью и плотным утренним туманом. Состояние близкое к отрешенности быстро сменяется размеренным дыханием и жалобам натруженных мышц. И вот интересно для чего мне эти нагрузки, если судить по вчерашнему вечеру, то это абсолютно пустое занятие. Для чего они стоят в моем графике? Бардак в жизни, бардак в голове, в котором не хочется рыться и разбираться. А может если бы, какая никакая подготовка, вчера меня просто бы не стало? А не для этого ли я выхожу прогуляться ночью? Совесть перед богом отчищаю - мол, ни сама на себя руки наложила? Скорее всего, так и где-то там, в темноте в собственной душе я признаюсь, что не хочу пытаться выжить и стать обычной, забыть...
Мысли сегодня не хотели выветриваться, какой бы темп пробежки я не поддерживала. Жаль, значит пришло время что-то менять. Я остановилась около магазина детской одежды. Почему бы нет? Парня приодеть, дать шанс на нормальную жизнь рядом. Магазин только открылся, и мне досталось все внимание прозорливых продавцов, что меня крайне напугало, как мне показалось и их тоже, но что не сделаешь ради наживы - обслужить непонятное тощее существо, которое прячется в капюшоне женской куртки и разговаривает хриплым, грубым голосом - не вопрос. Купила я только самое необходимое на пару дней, заскочила в продуктовый магазин, отправилась обратно. Дома ничего не изменилось, не считая свернувшегося паренька под полотенцем на моей кровати. Саша спал, по крайней мере, сопение курносого носа именно на это указывало. Выгрузила продукты в холодильник осмотрела убогую обстановку на относительно чистой кухне, подивилась этой чистоте и побрела будить мальчонку.
– Саш вставай.
– Потрясла за плечо, закидывая рядом пакет с одеждой. Стоило мне коснуться, он тут же распахнул глазенки и немного сжался.
– Тут одежда - Я кивнула на пакет и удалилась в ванную умыться.
Как показал мой опыт, мне не стоит доверять покупку одежды для детей. Все, что приобрела, безобразно висело на ребенке, что несказанно повеселило и его и меня. Дальше трудней, единственная комната была задвинута шкафом с самой покупки квартиры. Долго корячиться не пришлось, мы отодвинули преграду и вошли в пустое пространство с теми же, то ли желтыми, то ли коричневыми обоями. Достаточно большое окно располагалось напротив двери, освещая священную пустоту в которой кружились крупицы пыли, я чихнула и обвела пространство рукой.