Безумный день или превратности судьбы

Руденко Елена

– Это не мое!
– закричал юноша.
– Это не мое! Я не знаю, как это сюда попало!

– Это не он!
– воскликнула Фаншетта.
– Это же...

Она попыталась схватить нож, но Фигаро взял ее за руку.

– Фаншетта, прошу тебя, успокойся, - сказал он строго.

Девочка сдалась и отступила.

– Все равно он не виноват, - пробормотала она.

– С этим должна разобраться полиция, - сказал я.
– В их обязанности входит заниматься подобными вещами.

Собравшиеся согласились со мной.

– Сюзанна,

было бы лучше, если бы ты уложила графиню спать, - сказал ей Фигаро.
– Не хватало еще, чтобы полиция приставала к госпоже со своими дурацкими вопросами.

Девушка кивнула. Графиня была так потрясена, что уже перестала замечать, что твориться кругом. Она не обратила никакого внимания на Керубино с ножом, ее мысли уже были где-то далеко. Женщина смотрела куда-то вдаль отсутствующим взглядом.

– Мадам, вам лучше отдохнуть, - ласково сказала Сюзанна, осторожно беря госпожу под руку.
– Сейчас я вас отведу в дом.

– Полиция приехала!
– закричал кто-то из слуг.

Я воспринял эту новость как сигнал к отступлению и начал медленно двигаться к выходу, увлекая за собой Мадлен. Как ни странно, она не упиралась. Мне удалось объяснить красотке, что встреча с полицией в данный момент нам нежелательна. Несмотря на все старания, мы не успели вовремя исчезнуть.

– И вы тут!
– раздался противный голос.
– Как мне это надоело!

Перед нами вырос Стервози.

– Мадам, я всегда рад вас видеть, - поклонился он Мадлен, а мне бросил.
– Опять ты, дохляк? Мне твоя рожа осточертела! Как только у меня появляется дело, ты обязательно откуда-то вылезаешь.

Стервози кинулся на меня с кулаками, но рычание Герцога остановило его.

– Твоя псина мне тоже надоела!
– прошипел страж закона.

– Я уже ухожу, мсье, - успокоил я его.
– Всего доброго.

– Смотри мне, - Стервози погрозил кулаком.
– Чувствую, ты неспроста в этом парке. Кто знает, может, ты сообщник убийцы. Я с тобой разделаюсь!

– Жду с нетерпением, - весело ответил я.
– Разрешите откланяться.

Стервози разрешил, добавив мне вслед несколько проклятий.

– Почему вас Стервози не любит?
– спросила меня Ренар.

Я пожал плечами. "Не любит" - было слишком мягко сказано.

Как я и предполагал, паж Керубино был арестован по подозрению в убийстве. По иронии судьбы это дело поручили мне. Мне предстояло решить виновен паж или нет. Факты были против Керубино, окровавленный нож также не свидетельствовал в его пользу. Мне пришлось бы признать пажа виновным, но Фигаро, первый камердинер покойного графа и домоправитель, изменил ход событий. За день перед судом, этот человек пришел ко мне, чтобы узнать, как продвигается дело.

– Вы, наверное, считаете бедного пажа Керубино убийцей? прямо с порога спросил он меня.

– Пока делать выводы рановато, - ответил я, - но причины так считать у меня есть. Я слышал, он был влюблен в жену графа. Влюбленные иногда способны на подобные поступки, к тому

же граф хотел его отослать из своего имения на родину, где Керубино должен был поступить на службу в армию. А кто согласится поменять уютный особняк на казарму? Нож в кармане тоже говорит против вашего друга.

Парень усмехнулся.

– Вы опытный судья-сыщик, и вам не кажется странным, что он сунул орудие убийства себе в карман? Ведь он мог его забросить куда-нибудь подальше или оставить на трупе.

– Я думал об этом, - ответил я - Вы хотите сказать, что ему подбросили нож? Что ж, вполне логично, каждый в толпе мог проделать это.

– Вот именно, - добавил Фигаро.

– Но, как известно, - продолжал я.
– Ваш друг не отличался знатными умственными способностями, он мог совершить необдуманное убийство, а потом "с большого ума" сунуть нож в карман.

– Тоже верно, - согласился гость.
– Но у меня есть другие новости, думаю, вас они заинтересуют.

– Выкладывайте, - вздохнул я.

– Рана в теле графа была глубокой и широкой, - сказал Фигаро.
– А у пажа нашли нож с узким и небольшим лезвием, которым вряд ли можно было нанести этот удар. Я молчу о физической силе подозреваемого, которая оставляет желать лучшего.

Эта новость действительно заинтересовала меня.

– Выходит, окровавленный нож в кармане вашего друга доказательство его невиновности!
– воскликнул я после некоторого раздумья.

– А вы быстро соображаете!
– усмехнулся Фигаро.
– Ясное дело, что убийство было совершено не этим ножом.

– Что ж, - вздохнул я, - дело принимает совсем другой оборот.

Суд состоялся на следующий день, так что заявление мсье Фигаро оказалось как раз кстати. Керубино был похож на ребенка, которого поставили в угол за плохое поведение. На вопросы он отвечал с неохотой и односложно, испугано глядя на собравшихся исподлобья. Избалованный и изнеженный юноша толком не понимал смысл происходящего. Но своим поведением паж все же смог вызвать жалость и сострадание. Лично мне он не понравился, я никогда не уважал подобных молодых людей. Пятнадцать лет! А он еще ребенок! В его годы я уже содержал брата и сестру. Конечно, мой доход был невелик, но я сумел приспособиться к жизни.

В зале я заметил графиню, ее камеристку Сюзанну и Фигаро. Рядом с ними сидела Фаншетта, которая больше остальных переживала за судьбу пажа.

Я выслушал речь прокурора, который умело выставил перепуганного Керубино "отъявленным юным злодеем", и заставил даже меня почти поверить в это. Старый крыс отлично знал свое дело. Этот человек был моим противником, когда я вел мое первое адвокатское дело. Конечно, я ему проиграл, но все же потом взял реванш.

После выступления прокурора речь адвоката выглядела очень бледно, и только когда он перешел к данным, полученным от Фигаро, в зале суда началось оживление. Прокурор попытался возражать, но я не без радости отклонил его протест.