Безумный день или превратности судьбы
Шрифт:
– Вы решили поговорить с Бартоло?
– усмехнулся тот. Похвально. Только будьте осторожны, у него на чердаке не все в порядке...
– Не знаю, что у него с чердаком, - глубокомысленно произнесла Мадлен.
– Но зачем ему убивать графа?
Фигаро хитро улыбнулся.
– Когда-то этот старикашка хотел жениться на графине, пояснил он.
– А граф безжалостно расстроил его планы, отбив у него невесту.
– Вы хотите сказать, что доктор убил графа, чтобы жениться на графине?
– спросила Мадлен.
– Я
– Я просто изложил факты, а вывод из них должен сделать ваш друг.
Доктор Бартоло согласился принять нас с неохотой. На нем был наглухо застегнутый черный костюм с белыми манжетами, на голове доктора красовался большой напудренный парик. Было трудно поверить, что этот толстенький, маленький, крепенький старичок чуть было не стал мужем красавицы-графини.
По физиономии доктора я понял, что наш разговор не доставит ему большого удовольствия.
– Вас интересует убийство графа?
– переспросил он с тяжким вздохом.
– В тот вечер я прогуливался в парке... потом я услыхал крик графини и прибежал... Могу сказать сразу, что до этого я не заметил ничего подозрительного. Я плохой помощник в этом расследовании.
– Не скромничайте, - вежливо возразил я.
– У меня есть кое-какие данные... Помните, нож, который подбросили в карман Керубино? Вам его показывал полицейский Стервози...
– Припоминаю, - важно ответил Бартоло, поглаживая гладко выбритый подбородок.
– Вы сказали, что раньше не видели его, - продолжал я.
Доктор кивнул.
– Но у меня есть сведения, что этот нож из вашей коллекции, - сказал я.
– Что за чушь!
– возмутился тот.
– Вы подозреваете меня в убийстве!?
– Не волнуйтесь, прошу вас!
– успокоил его я.
– Пожалуйста, осмотрите вашу коллекцию.
Доктор заохал, но все же подчинился. Когда он осмотрел ножи, его лицо стало бледным и перепуганным.
– Одного не хватает, - сказал он.
– Вы правы. Это именно тот нож!
– Может, вы его где-то потеряли?
– спросила Мадлен.
– Нет, - замотал головой доктор.
– Его украли у меня!
Бартоло схватил меня за руку.
– Это заговор против меня!
– воскликнул он.
– Кто-то сделал это специально, чтобы обвинить меня в убийстве! Это, наверное, подлец Фигаро, он заходил ко мне... хотя, нет, он заходил ко мне на следующий день, после убийства... Но у меня полно врагов!
– Все будет хорошо, - сказал я, осторожно освободив руку из его цепких пальцев.
– С этим я как-нибудь разберусь. Но почему вы сразу не сказали Стервози, что такой нож есть в вашей коллекции?
– Я испугался, - ответил Бартоло.
– Мне показалось, что этот тип хочет арестовать меня за убийство!
Продолжать беседу дальше не было смысла. Прощаясь, Мадлен сказала доктору:
– Надо бы вам чердак свой осмотреть, один ваш приятель сказал, что там у вас не все в порядке.
Я
– Действительно, чердак осмотреть надо, давно я туда не заглядывал.
У дома доктора нас встретил Фигаро. С ним был паж, который при виде меня стушевался и отступил несколько шагов назад. Похоже, я его сильно напугал. Фигаро поинтересовался нашими результатами. Я рассказал ему о беседе с доктором.
– А я ему про чердак напомнила!
– похвасталась Мадлен.
– О! Это правильно!
– одобрил Фигаро.
– А что вы еще можете рассказать о докторе?
– спросил я. Интересно поподробнее узнать, что он из себя представляет.
– Хитрый, наблюдательный, ворчливый старичок, - ответил Фигаро.
– Грубоват, прижимист. Любит все продумывать от начала до конца. Никогда не возьмется даже за самое ничтожное дело, если окончательно не уверен в его результате.
Эти сведения показались мне очень похожими на правду. Доктор Бартоло соответствовал этому образу.
– Я могу поговорить с вашим другом?
– спросил я, окинув Керубино изучающим взглядом.
Паж вздрогнул и опустил глаза. Неужели мой взгляд такой страшный? Керубино был похож на нашкодившего ребенка, который ждет наказания. При его высоком росте это смотрелось смешно и глупо.
– Хоть сейчас, - ответил камердинер.
– Думаю, Керубино с огромным удовольствием поболтает с судьей, который вынес ему оправдательный приговор.
Но в этих словах мне пришлось усомниться, паж смотрел на меня как напуганный кролик. В его бегающих глазах я прочел желание удрать от меня куда-нибудь подальше. Я надеялся услышать от Керубино хотя бы несколько слов благодарности, но тщетно. Похоже, этот юноша считал мою заслугу в его освобождении ничтожной.
– Я ничего не знаю, - пробормотал Керубино, опуская глаза.
– Ничего не знаю.
– Не бойтесь, вам уже ничего не грозит, - сказал я тем тоном, которым мне обычно приходилось говорить с нервными дамами и детьми.
– Но ваши слова могут помочь нам найти убийцу.
Керубино понемногу успокоился.
– Я бы рад вам помочь, - сказал он.
– Но я ничего не видел! Я прятался в беседке, потом ко мне пришла Фаншетта с едой, она очень добрая девочка... мы услышали крик и прибежали... Это все, что я могу рассказать... Не знаю, зачем этот нож сунули именно мне!
– Действительно, зачем?
– спросил я себя.
– По-моему, тут все очень запущено, - сказала Мадлен, когда мы покинули особняк Альмавива.
– Еще бы, - согласился я.
– Удивительно, что никого, кроме графини, не тронула смерть графа. Все отнеслись к ней слишком спокойно. Многие даже испытали какое-то облегчение. Всех больше волновал арест пажа. Я никого пока не могу вычеркнуть из списка подозреваемых.