Безупречный элемент
Шрифт:
Старый человек сидел в кресле на крыльце своего дома с зелеными ставнями и наблюдал, как мимо проходила красивая молодая женщина. Каждый вечер, в одно и то же время, она неторопливо шла по тихой улице, прижимая к себе ребенка в ярком васильковом слинге.
Женщина была высокой, стройной с необыкновенной золотистой кожей, впитавшей в себя, казалось, сам солнечный свет. Волосы незнакомки спадали прямыми прядями на лицо и плечи, длинная ровная челка закрывала брови. У нее самые поразительные волосы, которые старику когда-либо доводилось видеть — невероятно густые, плотные и блестящие, отливавшие
Женщина явно была не местной, старик наблюдал за ней только последние месяца три, может чуть больше. Он не знал ее имени, где она жила и куда возвращалась со своей ежедневной прогулки.
На острове круглый год кипела жизнь — отели, съемные виллы и бунгало на любой достаток, санаторий с реабилитационным Центром, куда приезжали со всех концов мира. Всегда полно туристов, которые сновали повсюду, заглядывая в поисках местного колорита даже во дворы частных домов. Но эта женщина вела себя совсем не как туристка. Она всегда нетороплива, безмятежна и почти не смотрела по сторонам.
Старику хотелось знать, как ее зовут, что она делает на острове, куда ходит каждый вечер и когда возвращается. Жизнь была однообразна и скучна для человека, существовавшего в пределах небольшого кусочка суши посреди лазурных вод. Он никогда не покидал это место. Мир сам проникал сюда в виде нескончаемого потока туристов, но эти люди были лишь частью отработанной схемы и не вносили ничего нового, познавательного, кроме привычной суеты.
Размеренные прогулки незнакомки, за которыми он только наблюдал со стороны, также не добавили в существование особого разнообразия. Но все же с ее появлением в ощущениях появилось нечто сравнимое с соприкосновением с какой-то особенной стороной жизни. С чем-то непостижимым, невероятным. С тем, к чему стремится каждая, мечтающая о счастье живая душа, а обретают лишь немногие, избранные.
В женщине ощущалась тщательно оберегаемая тайна. Часть какого-то особенного, замкнутого мира.
В привычное время старик вышел на крыльцо. Сегодня заход солнца над морем особенно красив, и хотя такие заходы здесь совсем не редкость, не грех полюбоваться подобной красотой еще и еще раз.
Он увидел незнакомку в привычное время. Она шла, склонившись к ребенку. Волосы скрыли ее лицо, старик видел тонкие, покрытые золотисты загаром руки, ласково обнимающие дитя. Выше среднего роста, одетая в белый топ, длинную узорчатую юбку из тонкой летящей ткани и сандалии на плоской подошве, она двигалась вниз по улице привычным путем, не глядя по сторонам.
Но, поравнявшись с домом, где на крыльце сидел старик, женщина вдруг подняла голову, повернулась и, улыбнувшись, кивнула пожилому мужчине, как старому знакомому. Он не сразу понял, что незнакомка обратила на него внимание, а поняв, просиял в ответ. Она прошла дальше, и скоро скрылась из виду. А старик, вместо того, чтобы встать и отправиться в дом, остался сидеть на крыльце. Он решился, наконец, дождаться момента, когда девушка будет возвращаться обратно.
Ждать пришлось не так уж и долго.
Женщина возвращалась, держа под руку высокого, стройного мужчину. Прильнув к своему спутнику, незнакомка склонила голову ему на плечо. Старик задержал взгляд на ее
Казалось, эти чувства окутывали всех троих, вились за ними легкой дымкой, окружали, обволакивали и защищали этих людей, не позволяя ничему постороннему проникнуть внутрь их особенного маленького мира.
Старик следил за прохожими, поджидая момент, когда они будут проходить мимо, и он сможет их поприветствовать. Ему хотелось что-то сказать этим людям и услышать их слова в ответ. Или просто увидеть ответные улыбки и легкие наклоны головы. Почувствовать еще раз эту безмятежную радость, что они втроем излучали.
Они приближались, и женщина, заметив, что старик смотрит на них, что-то шепнула своему спутнику. Тот кивнул и слегка повернул голову. Глаза мужчины были скрыты темными очками, но старик понимал, что на него смотрят и довольно громко сказал:
— Доброго вечера вам!
— И вам, — хором ответили женщина и мужчина и приветливо кивнули, проходя мимо.
— А какой сегодня закат! Такую красоту редко, где увидишь, — вслед им добавил старик.
Женщина как-то сжалась на мгновение, потом чуть повернулась и послала в ответ улыбку, в которой пожилой мужчина заметил грусть. Она теснее прижалась к своему спутнику, а тот снова поцеловал ее, словно утешая. Но к старику не повернулся и ничего ему не ответил.
Это не было невежливостью или нежеланием общаться со скучающим надоедливым и любопытным пожилым человеком. Просто невольно было задето что-то, чего не следовало касаться.
Улица, петлявшая между белоснежными домами, утопавшими в зелени и цветах, шла на подъем, и вскоре троица скрылась с глаз. Старик, взволнованный охватившими его противоречивыми чувствами, вздыхая и что-то бормоча под нос, пошел в дом.
***
— Перестань вздрагивать и затаивать дыхание каждый раз, когда речь заходит о том, чего я не могу увидеть, — сказал Рейн. — Сколько можно повторять, я вижу и чувствую больше, чем ты можешь себе даже вообразить.
Держа спящую Леону одной рукой, другой он обнял жену и притянул к себе. Безошибочно нашел ее губы и прижался к ним в поцелуе. Рука его скользнула на затылок Фреды, запуталась в нагретых заходящим солнцем волосах.
Они готовы были стоять так целую вечность, если бы дочь не зашевелилась на плече отца, причмокивая и сопя.
— Проснулась? — тихо спросил Рейн, отрываясь от губ жены.
Фреда глянула на безмятежное личико дочери, уткнувшееся в плечо Рейна, и также тихо ответила.
— Нет, спит. Давай я ее отнесу и уложу.
— Не надо, я сам.
Он уверенно двинулся в нужном направлении, поглаживая дочь по спинке.
Фреда смотрела ему вслед, понимая, что по привычке снова затаивает дыхание и замирает. Каждый раз наблюдая, как муж уверенно и легко передвигается в пространстве, она забывала, что он не может видеть. И каждый раз, вспоминая о его слепоте, снова замирала. А он неизменно это замечал и в лучшем случае беззлобно ругался, в худшем — отмалчивался.