Безымянная тропа
Шрифт:
– Спрашивай.
– Это касается Мишель Саммерс, - сказал он, - пропавшей девушки.
– Ладно.
– В ту ночь, когда мы впервые встретились во «Льве», ты сказал, что не знал ее.
На долю секунды тот заколебался.
– Не говорил.
– Ты сказал, что никогда не знал ее, что она училась там еще до твоего появления.
– Да, - ответил учитель, - верно.
– Но это не верно, так ведь, потому что ты знаешь ее, или, по меньшей мере, знал.
– Я не поспеваю за твоей мыслью, друг.
– Ты учил ее, целый год. В восемьдесят восьмом году,
Эндрю пытался изобразить удивленный взгляд, но не вышло. Единственная подлинная эмоция, которая была написана на его лице, была страхом.
– Я видел школьную фотографию на стене в школе. Она, может, и была пятилетней давности, но я безошибочно узнал Мишель.
– Это не обязательно она, друг. Одна десятилетняя девочка выглядит так же, как и другие, вот и все. Ты видел другую девочку и подумал, что это Мишель как там ее фамилия.
– Ее зовут Саммерс, Мишель Саммерс.
– Да, верно.
– Тогда скажи это.
– Что?
– Назови ее по имени.
– Зачем?
– Потому что я так хочу, - настаивал Том.
– Назови ее по имени.
– Мишель Саммерс, - Эндрю посмотрел на Тома, будто насмехался над пьяным.
– Теперь доволен?
– Нет. Боже, мужик, она стояла рядом с тобой в конце ряда учеников на фотографии. Она была там, на твоем первой школьной фотографии в качестве учителя, была частью твоего первого класса, что должно было быть важно для тебя. Ты стоял рядом с ней. Тем не менее, ты говоришь мне, что никогда не знал ее.
– Погоди, - Эндрю протянул руку в жесте «Я могу объяснить».
– Нет, ты погоди. Я хочу знать, почему ты сказал, что никогда не знал ее.
– Том, расслабься, хорошо? Ты увидел не ту девочку, говорю тебе.
– Нет, ту. Я знаю, что это она, потому что проверил. Именно так делают журналисты, мы проверяем факты, и я проверил этот. Я только что был у матери Мишель и спросил ее. Ты, точно, учил ее.
– Ладно, ладно. Приму твои слова за чистую монету. Так, значит, это была Мишель, и мне жаль, что я такой забывчивый мудак, но я не очень-то запоминал детей, друг. Это просто работа, - и он преувеличенно пожал плечами.
– Я не понял, что она была в моем классе. Прошло пять лет, и я забыл об этом, хорошо?
– Нет, не хорошо. Я не верю тебе, Эндрю, а знаешь почему?
– Какого черта ты устроил, Том?
– Ты знаешь почему?
– Том закричал на него.
– Нет, не знаю. И я хочу знать, зачем все эти вопросы, Том. Хочу, чтобы ты рассказал мне.
– Потому что, когда я отправился увидеться с матерью Мишель, знаешь, что она мне рассказала о тебе?
– Откуда я могу знать?
Эндрю Фостер сейчас выглядел очень напуганным.
– Только хорошие вещи.
– Верно, тогда ладно, - он, казалось, испытал облегчение.
– Много и много хороших вещей, и все потому, что Мишель считала тебя самым лучшим после нарезанного хлеба. Очевидно, что она говорила только о тебе какое-то время. Мистер Фостер это и мистер Фостер то.
– Ну, это нормально, разве нет?
– Согласно словам матери, Мишель испытывала
– Это не моя вина, - сглотнул он, будто его рот неожиданно пересох, - если она слегка влюбилась. Это могло случиться с любым учителем: мужчиной или женщиной.
– Да, не то, чтобы ты отвечал взаимностью, не при ее то возрасте? Ты не педофил, в конце то концов.
– Конечно же, нет! Как ты даже мог сказать нечто подобное? Ей было только десять.
– Да, тогда только десять, - тихо произнес Том, - но ей было пятнадцать, когда она пропала.
Последовала долгая пауза. Молчание затянулось. Каждый ждал, пока заговорит второй. Более чем единожды Эндрю открывал рот, чтобы сказать что-то, но не произносил ни слова.
– Я не знаю, о чем ты там думаешь..., - затем покачал головой, будто считал, что его друг сошел с ума.
– Все просто. Я считаю, что ты скрываешь что-то, Эндрю. Я был чертовски уверен в этом, когда шел сюда. Теперь я знаю точно.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты напуган. На самом деле, ты напуган до усрачки, что заставляет меня задуматься, что ты натворил. Ты врал о пропавшей девочке. Она думала, что ты немного нес чушь собачью, но ты отрицал, что знаешь ее... а теперь она пропала, - и он потянулся в карман куртки и вытащил мобильный телефон.
– Так что, если ты мне не расскажешь, то будешь рассказывать полиции.
– Ох, да ладно, не будь глупым.
Дом Эндрю находился на возвышенности, так что Тому удалось поймать сигнал, и он начал набирать номер.
– Не звони гребаной полиции, друг, - Том закончил набирать номер, и они оба услышали как пошли гудки.
– Что ты собираешься сказать? Они не примут тебя всерьез!
Том знал, что тот прав. Все, что у него было - лишь чутье, что его друг что-то скрывает, но не было и следа реального доказательства, что Эндрю есть, за что отвечать, кроме как за плохую память. Том блефовал. И все выглядело так, как будто Эндрю не собирался вестись на этот блеф. Телефон звонил, казалось, целую вечность. Он набрал номер прямой линии, который знал наизусть, и они чертовски долго отвечали на звонок, но это было хорошо, потому что Том не имел понятия, что он собирался сказать, когда они возьмут трубку. Том и Эндрю смотрели друг на друга, пока в телефоне продолжались и продолжались гудки.
– Просто...
– и Эндрю снова покачал головой, - ...безумие.
– Полиция, - произнес голос, когда гудки, наконец, закончились.
– Алло, - сказал Том, и все, что он смог придумать, было: «Извините, ошибся номером», но прежде чем он смог сказать это, Эндрю сделал шаг вперед и заговорил.
– Подожди, я объясню, - попросил он Тома.
– Я все объясню. Пожалуйста.
Том без слов повесил трубку.
– Что ты сделал, Эндрю?