Безымянные боги
Шрифт:
— Послушай, — чуть помедлив, сказал Ждан. — Днём ты говорила, что бояться нам сейчас никак нельзя. Мне тоже страшно, но я не остановлюсь. Можешь уходить, я пойму.
— Дуботолк[1]! Тебя же убить могли! — сквозь слёзы закричала Цветава. — Я же могла совсем одна остаться! Сначала ребята все умерли, а потом ты-ы-ы!
Она завыла, снова спрятав лицо в ладошках. Ждан хотел было залепить ей пощёчину, как обычно, делали, если отрок начинал паниковать на пустом месте и суетиться, едва завидев первого своего полудохлого упыря, но передумал. На неё и так столько всего свалилось за эти дни, что не всякий ратник выдержит, нечего ещё добавлять.
Идти дальше не имело никакого смысла, поэтому Ждан порыскал вокруг немного, разыскал место для ночлега, возле крохотного ручейка и оставил девушку сторожить вещи. Сам же собрал сушняк для костра, выкопал кинжалом ямку, чтобы никто со стороны пламя не разглядел и развёл огонь. Скоро в котелке над маленьким костерком закипела вода, он кинул в котелок пучок трав, размешал веточкой, чтобы лучше завалилось, и отставил в сторону, а сам достал из мешка снедь.
Цветава к тому времени немного успокоилась, лишь слегка шмыгала распухшим от слёз носом. Когда Ждан протянул ей кружку с травяным чаем и кусок хлеба с вяленным мясом, она благодарно кивнула и замерла, глядя на почти прогоревший костерок.
— Что дальше?
Вопрос прозвучал, как раз когда Ждан решил хлебнуть чаю, и он от неожиданности едва не обжёгся, но ответил:
— Там в лесу их слишком много, то ли ратников, то ли татей обычных. Не меньше двух десятков.
— Ты откуда знаешь?
Ждан не решился сразу отвечать, боясь, что она снова разрыдается, но всё же через некоторое время ответил:
— Медведь сказал.
— Он и считать умеет?
— Нет, это уже я посчитал, с ними не только простые ратники, ещё и чудь, не меньше троих. Они ему, похоже, боевой секирой или бердышом лапу перебили.
— Слишком много мужей с оружием, для просто пустого места.
— И я о том же. А ещё… я думал, что мы вдвоём сможем мимо десятка проскользнуть.
— Я следопыт, а не дух бесплотный. Не проскользнём.
— Теперь-то да. Может, хитрость какую придумать можно?
— Отвлечь?
— Один отвлечёт, а второй проскользнёт незаметно. Вряд ли они у входа десять человек оставят. Самое большее — двоих.
— И как проскользнуть? Если это следопыты-порубежники, они нас сразу разглядят, хоть в глине изваляйся, хоть травой и ветками обвешайся. Нас всех одинаково учат.
— Есть мысль.
Рассказывать про шапку-невидимку он до поры не стал, хватит с неё на сегодня одних говорящих медведей.
Думал, что Цветава всю ночь глаз не сомкнёт после всего, но она так и уснула, уткнувшись в его плечо. Осторожно переложив её на расстеленный плащ, Ждан подбросил сушняка в костёр и крепко задумался.
Может быть, обычные тати при появлении чужака и кинутся всем скопом в погоню, но не обученные порубежники. Другое дело, что здесь делают порубежники? Он гнал мысль, что их отрядили в лес лишь для того, чтобы никто не смог добраться до княжеской дочери. Может быть, наоборот, заговор раскрыли, всех изменников переловили и отрядили отряд для спасения княжны. Не может же быть так. Что
Мысли всё никак не хотели приходить. Сколько он ни старался, мысли приходили — одна глупее другой. Выходило, либо ему надо себя под стрелы и копья подставить, либо Цветаву подвести. С этим он согласиться не мог и начал придумывать совсем уж абсурдные варианты вроде: поджечь лес и выкурить лиходеев, прокопать подземный ход прямо к темнице княжны, отравить всех лиходеев, подсыпав им яд в котелок, сделать куклы солдат и убедить татей, что за ними прислали целую армию и прочая ерунда, которую и хорошо слаженной сотней и то не проделаешь, не то что вдвоём.
В итоге под утро он задремал, и его разбудила только возня спутницы у костра. Цветава уже успела сходить к ручью, ополоснуть котелок, умыться сама, да ещё и воды принести и теперь подвешивала посудину над раздутым костерком. От вчерашних слёз не осталось и следа.
Она обернулась к Ждану и улыбнулась.
— Доброе утро.
— Добрее не бывает.
— Плохо спал?
Он только отмахнулся молча и побрёл к ручейку. Холодная вода взбодрила и немного разогнала хмарь на душе. Он поплескался ещё немного и вернулся к костерку, где как раз закипела вода в котелке.
— Придумал что-нибудь? — спросила Цветава.
Ждан отрицательно мотнул головой.
— Ты сегодня что-то совсем неразговорчивый.
— Настроения нет.
— И у меня тоже. Хмарь какая-то, будто заметила что-то тревожное, а что понять не могу.
— У нас ещё день есть, попробуем сегодня понаблюдать за теми, что в лесу устроились. Глядишь, и выйдет что-то.
Позавтракав, они быстро собрались, засыпали костёр землёй и двинулись к Волотову лесу. Идти предстояло ещё часа два, и весь этот путь они проделали, держась в стороне от дороги, а на подходах к лесу они нос к носу столкнулись с дозором из трёх человек… правда, у одного из дозорных нос был объеден вместе с половиной лица, второй оказался вовсе без головы. А третьему какая-то чудовищная сила проломила грудную клетку, так что она оказалась смята будто тряпка, лишь торчали сквозь пропитанную кровью ткань рубах, рёбра. Ждан осторожно подобрался к распростёртым телам и только головой покачал. Понятно, что это за сила — косолапая, озлобленная и возмущённая появлением незваных гостей.
Дальше шли ещё осторожнее, останавливаясь при каждом подозрительном шорохе и прислушиваясь. Скоро в воздухе появился лёгкий запах дыма, Ждан обернулся к Цветаве, указал палцем на нос, так лишь кивнула, тоже почуяла.
Лагерь лиходеи поставили грамотно — с одной стороны, не в низине, так что в случае дождя не затопит, с другой, от лишних глаз прикрывает пологий, поросший лесом холм. С другой стороны, к лагерю подступает скальник, отвесно поднимающийся на пять человеческих ростов. По периметру лагеря сделаны засеки, а на паре деревьев Ждан заметил хоть хорошо замаскированные, но всё же заметные «насесты» для наблюдателей, сейчас пустые. Понятно, что всё это не вчера было сделано и не для того, чтобы пару деньков потоптаться и уйти. Похоже, здесь постоянно кто-то находился. Но сейчас из лагеря не доносилось ни звука, лишь видно, как поднимается дым от кострища.