Безымянные боги
Шрифт:
— Очнись! Слышышь?! Очнись же ты!
— Что?
Ждан вздрогнул и затряс головой, будто после тяжёлого удара.
— Ты застыл как столб, а потом руки в стороны развёл и заорал так, что я чуть не оглохла.
— Ты видела, как статуи начали плясать?
— Ты что с ума сошёл?
— Правда. Я сам всё видел и ещё эта чернота…
Ждан почувствовал, как пол ушёл из-под ног. Его повело в сторону, чтобы не упасть, он опёрся на стену.
— Похоже,
— Что будет в следующий раз? Нас сожрёт див?
— Погоди, — Ждан перестал шататься, туман в голове рассеялся, и теперь он чувствовал себя вполне нормально. — Дальше я сам.
— Уверен?
Ждан кивнул и осторожно сделал несколько шагов.
— Что это было? Морок?
— Не знаю, — ответил он. — Я думал, ты тоже это видишь.
— Я видела только этих пакостных идолов. Что это? Капище?
— Если и капище, то точно не светлых богов.
— Никогда ничего подобного не видела.
— Я тоже. Заметила письмена на стенах.
— Заметила.
— Похожи на знаки у дозорных Уйки.
— Значит, это какая-то чужда волшба… — задумчиво проговорила Цветава. — Здесь, на светлой земле. И ни волхвы, ни тайный приказ об этом не знают?
— Наверное, раз до сих пор здесь ничего не тронуто.
— Странно это. Дальше пойдём?
— Пойдём. Ещё два зала.
В следующий раз им повезло. Коридор вывел в сравнительно небольшую комнату, заставленную диковинными агрегатами, плошками с зельями, витыми трубками, колбами, бутылями с чем-то светящимся и прочими непонятными штуками. Когда-то это всё, наверное, работало — бурлило, горело, смешивалось, но теперь столы и стеллажи с приборами и инструментами оказались покрыты толстым слоем пыли.
В дальнем конце комнаты они увидели что-то вроде кованой клетки с вкраплёнными между прутьев кристаллами. Кристаллы светились молочным сиянием, а по прутьям время от времени пробегали змейки крохотных молний. Внутри клетки на каких-то светящихся бечёвках повисла княжна Ладослава Светановна, такая же красивая, разве что осунувшаяся слегка. И совершенно обнажённая. Правда, Ждан тут же припомнил, что встречался-то он раньше только с ведьмой, натянувшей личину княжеской дочери, и заскрипел зубами от ярости. Глаза закрыты, грудь едва вздымается, будто без чувств она, но, когда пробегает по прутьям змейка молнии, лицо княжны искажается от боли. Похоже, её тут не просто держат, чтобы отцом потакать, а ещё и жизнь по капле пьют.
— Надо её вытаскивать, — Цветава приблизилась к клетке и склонилась над одним из кристаллов, вделанных в клетку.
— Сейчас, — Ждан дождался, когда по прутьям пробежит очередная змейка, и схватился за прутья, собираясь если, не разогнуть, то хотя бы выломать кристалл.
— Стой!
Но Ждан уже сам понял свою ошибку. Думая, что опасность представляют только молнии, он не учёл того, что сами прутья тоже могут быть закляты. Тряхнуло его так, будто великан ударил молотом, тело скрутило судорогой, а через мгновение швырнуло прочь с такой силой, что он пролетел шагов десять и врезался в стеллаж, который с грохотом рухнул на пол, обрушив настоящий град из склянок, плошек, каких-то совсем уж непонятных посудин на голову незадачливого освободителя.
Он
— У тебя волосы стали, будто иглы у ежа.
Цветава подбежала к разбитому стеллажу и с сочувствием смотрела на то, как десятник кряхтя и охая, поднимается на ноги.
— Надо что-то другое попробовать, — прохрипел Ждан.
— А я и хотела другое, — покачала головой девушка. — Ты зачем за прутья схватился? А если бы там проклятье было?
– Не подумал.
— Ладно, я сейчас.
Она убежала в коридор и вскоре вернулась, держа в руках давешнюю дубинку, с которой уже успела содрать тряпки.
— Ты что задумала? — встревожился Ждан. — Хватит с нас одного пришибленного на сегодня.
— Погоди. Вот так!
Девушка размахнулась и ударила по кристаллу дубинкой: раз, другой… Понадобилось пять ударов, чтобы кристалл сначала с сухим хлопком треснул, а после осыпался на пол мелким крошевом. Остальные кристаллы тут же погасли, змейки молний больше не пробегали по прутьям. Цветава осторожно постучала по прутьям дубинкой, потом ткнула пальцем. Ничего.
Прутья разгибать не пришлось, они нашли задвижку и уже без всякого труда открыли клетку. Сложнее было снять княжну со странных светящихся верёвок, опутавших тело. Свечение в верёвках погасло после того, как разбился кристалл, но отпускать пленницу они и не подумали. Выпутывание княжны доверили Цветаве потому, что Ждан просто не смог себя заставить подойти к лишённой одежды девице. Один взгляд на обнажённое тело пробуждал воспоминания о той ночи, когда он придушил ведьму, и его охватывала жуткая смесь стыда и желания, вспоминался тягучий, полный страсти голос и тут же накатывали воспоминания о смрадном дыхании и гниющей коже ведьмы. Он бестолково топтался рядом, пока Цветава пыталась выпутать пленницу. В итоге спутница разозлилась, отогнала его в сторону, а сама принялась ножом кромсать неподатливые путы. Спустя некоторое время, так и не пришедшая в себя дочь князя вывалилась из клетки. Её завернули в плащ будто ребёнка в пелёнку и пошли прочь из развороченной лаборатории, которую кто-то решил превратить в темницу.
В последний зал Ждан ушёл сам. Цветава осталась у входа, сторожить княжну. Не хватало ещё, чтобы та очнулась в одиночестве, посреди подземелья. Ещё умом тронется от такого, что с ней потом делать?
Четвёртый, самый правый коридор, привёл его в библиотеку. Он видел подобную у волхва Явора — свитки, книги, какие-то бумаги, горой сваленные на столе. Но эта была говраздо больше: полки, набитые толстыми томами, уходят под потолок и занимают почти весь огромный зал. Грамоте его учили, но читать дозорному некогда. Разве что бумаги захваченные или княжеские грамоты, так что библиотека особого трепета не вызвала. Ждан уже собрался уходить, когда заметил книгу, лежавшую особняком на отдельном столике у входа. Большая, отделанная тиснёной кожей с металлическим окладом и застёжкой на боку. Он подошёл ближе, присмотрелся и отпрянул в страхе. Письмена на тиснёной обложке были похожи на уже виденные, сначала в татуировках ратников, а потом на стенах мерзкого капища во втором зале. Ждан бросил ещё один взгляд на обложку, провёл пальцем по ней и скривился от омерзения: человеческая кожа. Перепутать он не мог. Такие часто встречаются у пастухов стерви или повелевающих бесами. Но от этой книги не тянуло Тьмой. Не было на ней и тёмных меток, лишь непонятные письмена, выбитые на человеческой коже. Подумав немного, Ждан сунул книгу в мешок, рассудив, что если Уйка прав и сможет защититься от княжеского гнева, то эта находка может здорово помочь убедить и волхвов, и государевых людей.