Беззащитные гиганты

Кэрри Дейв

Когда после первого дня работы конференции мы с Дейвом шли через гостиничный холл, я остановился, чтобы приветствовать Энтони Холл-Мартина из делегации Южной Африки. В начале 80-х годов этот ученый выразил опасение, что в перспективе в Африке может остаться едва 100 000 слонов. Теперь был повод напомнить ему об этом предсказании.

— Похоже, ваш план выполняется строго по графику, — сказал я с кислой миной на лице.

— Почему Южная Африка противится запрету? — спросил его Дейв. — Неужели кость имеет экономическое значение для такой богатой страны,

как ваша?

Холл-Мартин пожал плечами.

— Из принципа. Хотим продемонстрировать региональную солидарность с Зимбабве. Нам важно региональное сотрудничество.

Выходило, что влияние на споры оказывала не только политика, но и экономика.

Был заслушан также доклад рабочей группы по исследованию торговли слоновой костью — независимого органа, состоящего из ученых и борцов за охрану природы, назначенного КИТЕС для исследования текущей ситуации, — но те оказались куда менее осторожны в своих выводах, нежели Роуан Мартин. Их изыскания подтверждали, что поголовье слонов на Африканском континенте сокращается повсеместно, и громко прозвучала тревога за их будущее. Неудивительно, что страны, заинтересованные в продолжении торговли костью, встретили доклад в штыки.

Выступавший от имени Зимбабве Роуан Мартин в своей критике изысканий ученых дошел до конфуза. Он сообщил, что по своей плодовитости зимбабвийские слоны скоро догонят и перегонят кроликов.

— Наши слонихи, — заявил он, — способны зачать детеныша в семь лет и родить к девяти.

Ответом был взрыв хохота присутствовавших в зале заседаний ученых. Все они твердо знали, что африканские слоны достигают половой зрелости лишь на втором десятке, причем самцы еще позже.

— Я как биолог поздравляю зимбабвийских слонов с невиданным прежде достижением, — сказал Пьер Пфейфер. — Остается только научиться рожать детенышей уже с бивнями!

Когда всеобщий смех умолк, Пфейфер продолжил:

— Как вы думаете, сколько времени еще продержится Зимбабве, когда по всему Африканскому континенту пронесся опустошительный смерч?

Это был весомый козырь. С того времени, как браконьерство вылилось в серьезную проблему, оно прошлось волной по северу Африки, затем через Судан и Эфиопию по Кении, Уганде, Заиру и Танзании и докатилось до Замбии, Мозамбика и Анголы. Предполагать, что у Зимбабве есть какой-то особый иммунитет, не было оснований. Напротив, в докладе самого же Мартина прозвучала тревога, что проблема браконьерства уже заявила о себе в полный голос в ряде районов Зимбабве.

Осмеянный Мартин тем не менее продолжал нападки на рабочую группу, заявив, что Зимбабве якобы не пригласили для участия в исследованиях. Стив Кобб, который вел наблюдение за подготовкой отчета, остановил докладчика.

— Это неверно, Мартин. Вас пригласили для участия в прогнозировании популяции в рамках исследования. Вы ответили отказом. Вот что вы сказали, — Стив Кобб порылся в своих записях. — «У меня не такое большое сердце, чтобы могло обливаться кровью за всех слонов в Африке».

Реплика вызвала бурную реакцию представителей природоохранных групп.

В условиях, когда вид обречен на гибель, местнический подход к проблеме был недопустим.

Уязвленный замечанием Стива Кобба, Мартин теперь обратил всю свою желчь против Косты.

— Среди нас объявился крестоносец, — заявил он, — который открыл новую религию: спасение слонов. Сей крестоносец из Танзании молится по новой Библии, имя которой — «Отчет о работе группы по исследованию торговли слоновой костью». И ныне он ищет Святой Грааль, название коему — запрет на торговлю костью…

К моему изумлению, словеса ударили по нему бумерангом. Коста равнодушно проглотил атаку Мартина, слишком хорошо зная эту персону, чтобы затевать мышиную возню. Но ряд других делегатов почувствовали, что в своих нападках Мартин зашел слишком далеко, и прилюдно набросились на него с упреками, чтобы он заткнулся.

Одной из проблем, с которой всегда приходилось сталкиваться при борьбе за выживание слонов, являлось пораженческое настроение многих африканских государств. Оно возымело место и на этой встрече.

— Вымирание слонов в Африке неизбежно, — сказал делегат из Конго, — они все равно вот-вот исчезнут.

Подобное отношение культивировалось годами, и одним из его проповедников неизменно был Йан Паркер. Он выдвигал аргументы, что Африка больше не сможет прокормить слонов; что непрерывный рост населения, обреченного на нищету, приведет к разрушению и эрозии почвы, необходимой для существования слонов. Что до магнатов из Гонконга, то, по рассуждениям Паркера, они ничуть не виноваты в сокращении поголовья африканских слонов. Напротив, Паркер выставлял их благодетелями, которые спасают африканскую экономику, покупая кость.

Но туман, который он напускал год за годом, наконец-то стал рассеиваться. Знаком этого явился вызов, брошенный Ричардом Лики членам конголезской делегации.

— Как председатель этой встречи, я взялся сохранять нейтралитет, — сказал он, — но как специалист по эволюции могу разъяснить, что исчезновение африканских слонов не более неизбежно, чем исчезновение людей на планете.

При этих словах я почувствовал прилив оптимизма. Конечно, не стоило недооценивать силу оппозиции, но с каждым днем в Габороне раздавались все новые голоса в защиту слонов, отвечавшие торгашам уколом на укол, ударом на удар. Перспективы конференции КИТЕС в октябре становились обещающими.

* * *

ВВФ подвергся массированной атаке стран, ратующих за сохранение торговли костью. Изменение его позиции вызвало враждебную реакцию, в частности ЮАР и Зимбабве. Джоргену и его коллегам становилось все труднее сопротивляться давлению. К своему огорчению, я узнал, что они изъявили готовность пойти на компромисс, согласившись на четырехлетний мораторий взамен полного запрета.

— Как вы могли отступить от своего долга! — запротестовал я.

— Что же ты сам-то ни слова не сказал на встрече? — парировал Джорген. — Ну, брякни что-нибудь!