Беззаветные охотники

Greko

Мы с Тамарой никак не могли прийти в себя. Шли по инерции, отвечая на приветственные крики и улыбки команды. По мере нашего прохождения сквозь почетный коридор каждый офицер снимал свою парадную треуголку. Тут Тамара вскрикнула, глядя вперед. Я посмотрел туда же. Все стало понятно. Там стоял Георгий. Уже со слезами на глазах. Тамара хотела, было, броситься к нему, но Георгий остановил её жестом. Было понятно, что он просил Тамару не нарушать торжественной церемонии, уважить команду, которая организовала для нас такой праздник.

Подошли к импровизированному столу. Метлин вышел вперед.

— Константин Спиридонович, Тамара Георгиевна,

для меня и для всей нашей команды большая честь — ваше присутствие на фрегате. И мы не могли позволить себе, чтобы хоть что-то омрачило ваше пребывание на «Браилове». Поэтому примите этот наш скромный дар, — тут Метлин улыбнулся, закончил с официальной частью, махнул рукой. — Да чего уж там: давайте отметим вашу свадьбу! Горько!

Сотни голосов поддержали предложение командира. Мы с Тамарой не подкачали. Наконец, оторвались друг от друга. И тут же оказались зажатыми в кольце поздравляющих нас офицеров и друзей. Но прежде все пропустили вперёд Георгия. Все притихли, только со всех сторон раздавался кашель. Суровые мужчины так сдерживали себя, наблюдая за встречей приникших друг к другу брата и сестры. Тамара и Георгий что-то шептали друг другу. Слезы градом у обоих. Потом Георгий подошёл ко мне. Крепко обнял, расцеловал.

— Спасибо, Коста! За все спасибо! Ты — лучший зять!

— И тебе спасибо, Георгий! Прежде всего за то, что Тамара счастлива сейчас!

В своем времени я побывал на многих свадьбах. Излишне говорить о размахе кавказских застолий. Когда порой гуляет до полутысячи человек. Несколько дней. Ломящимися столами, реками вина, беспрерывными тостами, танцами, безудержным весельем меня не удивить. Но ни одна свадьба моего прошлого никак не могла сравниться с этой, которую нам с Тамарой устроила команда «Браилова» и Феликс Петрович. Команда накрыла столы, Фонтон привел всех дорогих мне людей. Все были здесь: Георгий и его трое неразлучных друзей: Давид, Гоча и Гия. Цикалиоти, отец Варфоломей, Тигран, Ануш, Вартан. И, конечно, Фалилей, который должен был остаться на корабле, чтобы плыть вместе с нами.

Начав торжество с раннего утра, мы даже не заметили, как пролетел весь день. В бесконечных разговорах, смехе. Шум и музыка не утихали ни на секунду. Еда не заканчивалась. Все благодаря Быстрову. Весь день к фрегату подходили шлюпка за шлюпкой, доверху загруженные свежей провизией. Лейтенант успевал выпить с нами, перекинуться парой слов и уже опять убегал, чтобы отдать указания относительно еды и питья.

Любой, кто наблюдал бы со стороны, мог решить, что нам с Тамарой пришлось несладко. У нас не было ни секунды отдыха. Мы говорили все время, отвечая на пожелания в наш адрес, которые мы выслушивали стоя. Мы целовались под «Горько», кажется, сотню раз, со смехом наблюдая за реакцией грузинской четверки, не понимавшей такого обычая, но смирившейся. А под конец уже Георгий и его друзья больше всех требовали от нас повторения на «бис». Мы беспрестанно обнимались с утиравшими слезы счастья друзьями. Но нам не было несладко или тяжело. И я, и Тамара понимали, что это самая лучшая свадьба на свете. Что если бы нужно было сидеть несколько дней, мы бы выдержали с легкостью. Потому что это очень легко и радостно — принимать поздравления близких людей, их восторженные слова, их любовь.

Стемнело. Когда мы думали, что пришло время расходиться, Метлин призвал нас всех встать, повернуться в сторону берега. Потом кивнул вездесущему Быстрову. Лейтенант, понимая, что настал момент апофеоза его организаторского

гения, счастливо улыбнулся, не удержался, заорал:

— Коста, Тамара! Счастья и долгие лета! Это — для вас!

Потом махнул рукой. Тихие воды Босфора озарились яркими вспышками. Корабль произвел троекратный салют в нашу честь. И тут же, дождавшись столь мощного сигнала, откликнулся берег. На территории летней резиденции русского посольства прогремел гром фейерверка. Над темными холмами Бююкдере в ночном небе, затмевая звезды, вспыхнули вензеля «К» и «Т».

[1] В реальной истории проект крейсерской службы балаклавцев не состоялся, хотя и был подготовлен канцелярией М. С. Воронцова. Две роты греков были отправлены на Кавказ служить в крепостях в 1840-х гг. Когда началась Крымская война, их попытались переправить обратно в Крым, но суда были перехвачены союзниками в Керченском проливе.

[2] Доницетти Джузеппе, старший брат великого Гаэтано, 20 лет провел в Турции и руководил музыкальным ведомством в армии Османской империи.

[3] Согласно морской традиции правая сторона считается главной и почетной.

Глава 5

Вася. Окрестности крепости Грозная, зима 1839 г.

Выбранных Васей рядовых Илешева и Урманцева звали, как курам на смех, Ерема и Фома. Первый, костромич, уже имел одну нашивку за выслугу лет. Десять солдатских годков не вытравили из него повадок охотника из сусанинских чащоб. Второй — из крещенных татар. Этот круглолицый и мягкотелый Фома в вере был не крепок и боялся лесных духов. Но робость свою скрывал. Шел с группой, демонстрируя показную бодрость. Вася поглядывал на него с настороженностью.

Перед выходом, задолго до рассвета, он разбудил своих напарников. Заставил их оставить в роте все лишнее. Сухари по карманам шинели, вода — в сушеной тыкве. И чтобы ничего не звякало, не гремело на ходу. Выпросил у фельдфебеля три теплые папахи серого цвета. Для позднеосеннего леса сойдут, как и солдатские шинели.

Шли скорым шагом, торопясь углубиться в лес с рассветом. Долго не плутали. Вася еще накануне наметил маршрут. Как чувствовал, что пригодится.

Как посветлело, Вася приказал двигаться рывками, страхуя друг друга. На возможный шорох не палить. Зверя не пугать. Следить за птицами и нюхать воздух: вдруг дымком запахнет?

Углубились в чащобу примерно на версту. Нашли звериную тропу, по которой много кто шастал. Нашли удобную позицию у большого раскидистого бука.

— Лезь наверх, — шепотом приказал унтер Фоме, выдавая ему горсть собранных по дороге желудей. — Увидишь гололобых, кидай желудь перед моей позицией в направлении их появления. Сам сиди тихо. Укройся за ветками и к стволу прижмись, чтобы тебя не разглядели. Без моей команды с дерева не слезать! Даже если стрельба начнется!

— А вдруг вы сбегёте? А отлить приспичит? — заканючил Фома.

Вася сердито зыркнул. Урманцев со вздохом отдал свое ружье Ереме и полез на дерево.

— Ты! — привлек Вася внимание Илешева, с интересом гадавшего, залезет напарник на дерево или сверзится. — Я сейчас займу позицию. Завалишь меня листвой. Но немного. Потом пройдешь вперед шагов пятьдесят и посмотришь внимательно со стороны: видно меня или нет?

— Пятьдесят — это сколько? — тихо спросил Ерема.

— Полста, — вздохнул Вася.

— Так бы и сказал. Ишь, математик! — обиделся Илешев.