Беззаветные охотники
Шрифт:
— Но штурм невозможен! — возмущались собравшиеся офицеры. — Генерал сам признал Ахульго, «решительно неприступным замком»!
— Какая же это осада, — горячился поручик, — если решено всеми силами собраться на правом берегу и уничтожить мост у Чирката?! Напирать лишь с одной стороны на крепость — это противоречит военной науке.
— Генерал знает, что делает! На то он и генерал!
Командир Чеченского отряда отдавал себе отчет в сложности положения, в котором оказался. Быстрый штурм исключен. Правильная осада исключена. Снести укрепления артиллерийским огнем сложновато. И калибры маленькие, и подвоз боеприпасов крайне затруднен. Он планировал произвести усиленную
Сын принявшего мусульманскую веру армянина из Хунзаха, Ахверды-Магома стоял у истоков газавата. Он воевал вместе с Кази-муллой и Гассан-беком. Шамиль ему верил, как себе, выделяя среди прочих. Выполняя поручение имама, он собрал большой отряд из аварцев и чеченцев. Скрытным маршем ночью с 18 на 19-е июня занял высоты над Ашильтой. Другой его отряд выдвигался к Чиркатскому мосту по левому берегу Койсу.
К его несчастью, он не понял, что застал урусов со спущенными штанами. Вместо того, чтобы атаковать, он отдал приказ укрепляться. Горцы стали наскоро возводить завалы. На них уже двигались роты апшеронцев и кабардинцев, незаметно собираясь в садах аула.
На рассвете 19-го июня люди Ахверды-Магомы стали готовиться к наступлению на Ашильту, распевая стихи из Корана. Неожиданно на них напали две русские колонны, поднявшиеся на высоты. Штыковая атака оказалась настолько неожиданной, что горское ополчение побежало, бросив завалы без боя. Отступили на пять верст к Сагритлохскому мосту. Бежали так быстро, что их не догнала даже отправленная в погоню конница. Конечно, не исключено, что казаки не решились удаляться далеко от пехотных частей и лишь изобразили преследование.
Одновременно батальон апшеронцев, охранявший Чиркатский мост, перешел на другой берег под огнем противника. С таким трудом построенный мост был сожжен. Левый берег Койсу оказался полностью в руках аварцев. Чиркат был снова ими занят. Так развеялась последняя иллюзия связи с Внезапной через Аргвани и Удачный. Тактически Граббе в моменте выиграл, но стратегически — крупно проиграл, по сути сдав все достижения, достигнутые в мае-начале июня[2].
— Господа! Положение угрожающее! Нам необходимо покончить с ордами лезгин на нашем берегу, — обратился Граббе к полковникам.
Они переглянулись. «Наш берег»! А левый?! Подтверждались худшие опасения штабных офицеров: правильной осады не будет. Генерал нацелился на штурм. Один Бог ведает, какой кровью обойдется приступ неприступной крепости!
— Я забираю четыре батальона и выдвигаюсь добить Ахверды-Магому. Нам нужен успех, чтобы поднять настроение в войсках! Вам стоять намертво. Следить за Шамилем. Уверен, будет вылазка. Маневрируйте и поддерживайте друг друга. Временным командиром назначаю генерал-майора Галафеева.
Легко сказать «маневрируйте». Сама местность, разделенная глубокими ущельями, исключала возможность перемещений вдоль осадной линии.
Батальоны выступили в ночь на 22-е июня.
Теперь пришел черед русских свалиться как снег на голову на войска Ахверды-Магомы. Горцы, не ожидавшие подхода урусов, планировали напасть на аварскую и мехтулинскую милицию, спускавшуюся с высот по приказу Граббе. Столпились в балке неорганизованной толпой. Стали взбираться на возвышенности. И внезапно обнаружили перед собой цепи солдат и готовую к бою
… Пока Граббе занимался обеспечением тылов Чеченского отряда, Шамиль предпринял сильную вылазку. Ночью его люди спустились на веревках к речке Ашильтинка и по ее руслу подобрались к батарее №6. Сбив передовой заслон, стремительно ворвались в траншею. Сбросили мантелет, разбросали туры с камнями. Когда подоспела рота куринцев из резерва, отступили, потеряв трех человек и убив одного прапорщика Колябакова.
Казалось бы, бессмысленная атака. Но дух осажденных подняла. И позволила выиграть несколько дней, ибо устройство батарей оказалось крайне тяжелым и медленным делом. Саперам приходилось выдалбливать в каменистом грунте сапы под прикрытием передвижного щита[3]. Земли не было, туры приходилось загружать камнями. К каждой батареи с трудом пробивали дорогу или просто ступеньки. Устанавливали блоки, чтобы поднимать снизу боеприпасы. И все это под непрекращающимся обстрелом из Сурхаевой башни, из-за чего работали лишь по ночам. Горцы стреляли в темноте, заслышав стук кирок. И без рекогносцировки быстро стало понятно, что башня на горе Шалатлул гох — это ключ к Ахульго.
Она возвышалась над всеми подступами к твердыне Шамиля. Ее защитники удивительно метким огнем поражали подбиравшихся к подошве горы русских. Число раненых и убитых ежедневно росло. Даже батареи приходилось накрывать сверху перекрытием, чтобы вести огонь по горцам. Снести башню артиллерией? Она была так хитро размещена среди скал, что обстрел был малоэффективен. С южной стороны она была прикрыта огромными утесами. С западной два казачьих орудия могли вести огонь лишь с гребня перед Старым Ахульго и снизу-вверх. С восточной, наиболее открытой, на тесной площадке смогли развернуть только два горных единорога, не способных своими ядрами пробить толстые стены башни.
Чтобы как-то справиться с гарнизоном башни, каждую ночь выдвигали отряды стрелков. Даже от милиционеров-аварцев затребовали наиболее метких. Стрелять приходилось на вспышки. Горцы отвечали. Толку от этих ночных дуэлей было немного. Людей Али-бека Хунзахского надежно хранили крепкие стены. Сотня отважных не давала пройти вперед к Ахульго восьми тысячам.
— Ну, попаду я в амбразуру. И что? Горец стрельнул и спрятался. Пуляю в белый свет, как в копеечку, — бурчал унтер-офицер Девяткин.
Его вернули на передовую линию из водопроводчиков, припомнив его снайперские навыки.
— Не обойдемся мы без штурма этой проклятущей башни. А как ее штурмовать? Лезть придется на плечах. А лезгин не дурак. Как полезем, полетят в нас каменюки. Ох, помяните мое слово, напоим скалы нашей кровушкой!
Коста. Итон, 17 мая по н. ст. 1839 года.
К дому подошли чуть за полночь. Все, что нужно для удачного разбоя присутствовало в окружающей нас действительности: темень, хоть глаз выколи, и абсолютная тишина. С легкостью перескочили через подобие забора, окружавшего дом Мосли. Подошли к черному входу. Сразу приметили его во время рекогносцировки, решив, что это лучший вариант для проникновения в дом. Только я достал кинжал, входивший обязательным элементом в мой наряд горца из императорской свиты, только просунул его в замочную скважину, как изнутри раздался насмешливый голос: