Беззаветные охотники

Greko

Дальше мы разыграли небольшое представление. Так, чтобы его было видно нашему соглядатаю. С меня стали снимать мерки, для чего я специально встал неподалеку от окна. Потом ушел вглубь ателье, ошарашив портного вопросом про второй выход. Тот ответил, что, да, конечно, есть.

— Отлично! — ответил я. — Дальше, уважаемый сэр, вы будете работать с моим приятелем! А мне крайне необходимо, с вашего позволения, воспользоваться этой дверью.

Свою просьбу я подкрепил милыми сердцу англичанина шиллингами в достаточном количестве, чтобы портной не стал мне задавать вопросы, а только с радостью кивнул. Бахадур уже

стоял рядом с ним. Портной бросился его обмерять после того, как алжирец сделал шаг к окну, чтобы с улицы можно было различить его силуэт — и только силуэт, без подробностей. Я же благополучно покинул ателье, сетуя на то, что так и не удастся мне заказать себе костюм на самой знаменитой пошивочной улице мира. Еще подумал, что теперь, покинув стрит высокого пошиба, иду в паб с таким жутким названием, что поневоле задумаешься о тщете всего сущего и о вечном умении человека падать с сияющих высот на грязное дно!

Жутковатое название паба — «Повешенные и четвертованные» — было связано с прошлым Тауэрской крепости, которая на протяжении нескольких столетий была одной из самых страшных английских тюрем. В Тауэре томились тысячи узников, и тех, кого приговаривали к смертной казни, вешали и обезглавливали неподалеку — на Тауэрском холме. Я знал об этом, потому что уже имел возможность рассмотреть окрестности паба, когда посещал Тауэр с Цесаревичем. Что оказалось мне на руку, поскольку не пришлось плутать, кого-либо расспрашивать. Нашел быстро. Никакого собрания «Клуба лжецов», конечно же, не могло быть. В этом я не сомневался. Сначала постоял у входа, ожидая появления Спенсера. Нет, не появлялся. Что ж, подумал, тогда зайду внутрь. Зайти не успел. Ко мне подошел бойкий мальчик-посыльный, удостоверился, что я — «Коста, который к мистеру Спенсеру», и вежливо пригласил следовать за ним. Не проронив ни слова, пацан довел меня до нужных дверей, указал на них, раскланялся и удалился. Я поблагодарил его, обернулся ко входу. Сделал шаг.

Может, Спенсер выглядывал меня в окно, может, случайно приметил на подходе, но дверь он открыл еще до того, как я к ней подошёл. Стоял, улыбался. Чуть отошёл в сторону, чтобы я зашёл за порог, закрыл створку. И тут неожиданно застыл. Засомневался, что ли? Не понимал или не верил, что я могу быть рад встрече с ним? И что за пазухой нет никаких камней? Я усмехнулся и просто обнял его. Он размяк, сбросил напряжение.

— Рад, рад! — повторял все время.

— И я, — ответил, размыкая объятия.

— Прошу! — Спенсер пригласил в гостиную. — Хвоста не было?

— Надеюсь, что нет. А, даже если и был, то я его сбросил.

Вошли в гостиную. Я огляделся, прежде чем усесться на указанный мне стул. Весь пол закрыт коврами. Камин с внушительным набором совков и щипцов из вороненой стали. Подле него — столик, на котором красовался изящный поднос с чайным сервизом. Стул оказался громоздким и тяжелым. Сидеть на нем было не очень-то и удобно. Усевшись, пришлось чуть поерзать, чтобы приноровиться, принять удобную позу. Спенсер заметил. И не преминул проявить свое умение читать чужие мысли.

— Да, да, дорогой мой Коста! Стулья, увы, бедствие! Но что поделать? Такой уж стиль у нас установился. Ты еще не представляешь, каким наказанием для меня является мой рабочий стол, — Эдмонд кивнул мне за спину. — Его завитушки и резьба — настоящее наказание и пытка для меня. Все

время впиваются в ноги. А если на мгновение позабуду о них, то обязательно больно приложусь. И как тут писать? Только уловишь вдохновение, только муза присядет на плечо, а я в крик от неловкого движения. И все! Муза упорхнула, вдохновение исчезло. Остается только все проклинать и потирать ушибленную ногу!

Мы оба рассмеялись.

— Не пробовал все это заменить? — спросил я.

— Ну, ты же знаешь меня… — развел руками Спенсер.

— Традиции — превыше всего!

— Да! Хотя, не скрою, часто приходит желание стесать все эти завитушки моим черкесским кинжалом! Поверь, еле сдерживаюсь!

— Но сдерживаешься.

— Приходится. Посетители, наносящие мне визиты, меня не поймут. А объяснять — себе дороже. — усмехнулся Спенсер. — Ты помнишь мой кинжал?

— Еще бы мне не помнить! Только в своей новой книге ты как-то упустил этот сюжет, отделавшись странными намеками о невозможности поведать миру подробности твоего путешествия.

— Ты прочитал! — удовлетворенно воскликнул Спенсер.

— Не просто прочитал. Но и был обескуражен. Тебе бы не записки путешественника писать, а фантастические романы! Ни слова правды!

— Что ты понимаешь в писательском ремесле?! Двигай стул ближе к камину и устраивайся поудобнее. Сейчас мы будем пить горячее вино.

Эдмонд забросил в камин горстку угля и пристроил кочергу поближе к огню. Когда она раскалилась, он опустил ее в оловянную кружку с вином. Зашипел пар. Вино подогрелось. Кунак передал мне кружку и принялся священнодействовать с другой.

— Тебя, наверное, смутили мои ребусы при организации нашей встречи? — спросил он, когда мы, чокнувшись, отпили по глотку.

— Нет. Нисколько, — я кивком оценил вино.

— Почему?

— Ну, во-первых, я не знаю, что у тебя творится. Но полагаю, что есть сложности. И даже если бы не было. Ты пытаешься встретиться с русским агентом. Не уверен, что тебя погладят по головке за это. Ты же знаешь, что я русский агент?

— Давно.

— Знаешь? — улыбнулся я.

— Догадывался! — Спенсер улыбнулся в ответ.

— С какого момента?

— Не посчитай за хвастовство, но практически с момента нашей первой встречи.

— Не посчитаю. Ты всегда был проницателен. На чем я прокололся?

— Ты был явно умнее, чем тебя мне описали Стюарт и Белл. Они почему-то считали тебя чуть ли не беспринципным разбойником, охочим до денег, — Спенсер пожал плечами. — Что ж, их вина. И ты был явно образованнее, чем приличествовало бы простому капитану. И в морском деле ты ни черта не смыслил. Уж, прости: твоя легенда была шита белыми нитками. Сперва я догадывался. В Сухуме уверился в своих подозрениях. Я пытался тебе намекнуть об этом на подходе к Трабзону. Помнишь наш разговор о доверии? Ты не понял, увы…

— И ты не поделился своими опасениями с ними? И поперся со мной в опасное путешествие?

— Нет. И опасений не было. И в путешествие ТЫ поперся со мной! — Спенсер улыбнулся. — Я дал выполнить тебе свое задание, а ты помог мне выполнить свое. Все просто!

— Не боялся?

— Нет.

— Почему?

— Мне казалось, что я всегда удержу ситуацию в своих руках. Поначалу.

— А потом?

— А потом мы сблизились. Стали спасать друг друга. Не раз и не два. Перешли через черту.