Беззаветные охотники
Шрифт:
— Неправда! — взвизгнул Белл. — Борьба черкесов благородна! Всякому порядочному человеку следует ей помогать!
— Вам ли, англичанам, твердить о благородстве?! Сначала вы делали состояния, завозя в Америку рабов! Потом пришли в Индию и Китай, обрекая миллионы на страдания ради наживы. Вечные искатели барыша! Меня тошнит от вашего лицемерия.
— А вы?! Вы, русские?! Что можете дать вы народам Кавказа, вечно пьяные грязнули, бездумно выполняющие приказы своего царя?!
«Это мы-то грязнули?! Давно на улицы не выходил?!» — хотел ответить я, но сказал иное:
— Покой, безопасность и жизнь без рабства!
— Какое лицемерие! Без рабства?! Да у вас миллионы подданных живут на положении рабов.
—
— Война в Черкесии не имеет серых тонов — это чистая борьба добра со злом. Значит, в ней позволено все. Я сбросил узы порядочности. Мораль отбросил как ненужный хлам.
— Вы чудовище.
— Нет, я рыцарь света! Увы, эта временная испорченность отравила мою душу. Я поддался непочтенным удовольствиям…
Нет, напрасно я клеветал на себя. Это не я мистер Хайд. Дьявольское перевоплощение доктора Джекилла лежало у моих ног. В мире станет немного чище, если стереть с его лица грязное пятно по имени Джеймс Станислав Белл.
Я поднял пистолет. Но Бахадур опередил меня. Несколько раз сверкнул клинок его короткой шпаги. Белл засучил ногами, захрипел. Тонкие струйки крови потекли по его телу. Кончено!
— Не стоило стрелять! Не нужно привлекать внимание лишним шумом, — пояснил алжирец свои действия, упреждая мои упреки.
Я согласно кивнул. Подошел к столу, чтобы собрать бумаги Белла. Нашим разведчикам они пригодятся. Наверняка, узнаем немало секретов черкесских вождей. Выясним, кто настоящий друг, а кто им только притворяется. Маленький бонус грязного дела, каковым, как ни крути, какие оправдания ни выдумывай, является убийство.
«К черту рефлексию. Я все сделал правильно! Это не убийство, а воздаяние! На руках этой мрази — кровь русских солдат и тысяч черкесов, поверивших его лживым обещаниям. „Мне отмщение и аз воздам“ оставим апостолу Павлу. Я не готов ждать справедливого божьего суда!»[4]
— Идем, Бахадур. Нам нужно поспеть в Портсмут. Нас ждет «Браилов».
[1] Очень интересный документ, «Военный журнал отряда, действующего на левом фланге Кавказской линии из лагеря при Ашильте» за…(разные даты). Хранится в РГВИА. Можно ли ему верить? Милютин, уже в должности генерала свиты, составил записку об осаде Ахульго. Процитировал официальные списки погибших. А несколькими строками ниже написал: в строю осталось 6400 человек. А ранее, до штурма, указал, что с прибытием ширванцев в строю стало 8400. Подсчитать легко.
[2] За 82 дня осады Ахульго не было ни одного обмена пленными, несмотря на переговоры и несколько раз объявлявшиеся перемирия.
[3] Лабынцову в 1839 г. было всего 37 лет. «Прохвост», «прохвостина» были любимыми его ругательствами, как и обращение «мамочки». Контузия при штурме Сурхаевой башни была чуть ли не единственным его ранением. Невероятно, с учетом того в каком он только пекле ни побывал. Про него говорили: заговоренный. И даже прятались за его спиной.
[4] В реальной истории Дж.С. Белл опубликовал свои «Дневники», в которых похвалялся своими «подвигами» в Черкесии. Никаких последствий его откровения не имели. Петербург сделал вид, что не заметил публикации, в которой прямым текстом было сказано: гибель нескольких русских фортов и их гарнизонов в 1840 г. на Черноморском побережье — дело рук автора «Дневников». Белл уехал в Пуэрто-Рико, получив должность британского консула. Занимался там торговлей красным деревом. Далее следы его теряются. Его сподвижник, журналист Дж.А. Лонгворт также опубликовал книгу, «Год
Глава 21
Вася. Ахульго, первая половина августа 1839 года.
Победа Шамиля 16 июля стала одной из причин его поражения. Множество сброшенных в ущелье тел русских запрудили Ашильтинку и отравили ее воду. Быстро разлагающиеся на страшной жаре трупы заразили воздух отвратительными миазмами. Удушающий смрад проникал в пещеры, где прятались женщины и дети, и делал положение осажденных невыносимым.
Им и без этого приходилось нелегко. Припасы поступали. А вот с водой было трудно. Бассейн посреди нового аула отключили от питающего желоба еще в первые дни осады. Доставка воды из Ашильтинки не обходилась без ежедневных жертв, причем, гибли самые лучшие, самые проверенные и бесстрашные. Спускать по ночам в глубокую пропасть между двумя утесами, а потом поднимать наверх бурдюки с водой — смертельный аттракцион, а под постоянным обстрелом — вдвойне. Воду приходилось экономить, а тела павших шахидов — хоронить без положенных омовений.
А еще дрова! Их не было. Доставить в нужном количестве невозможно. Питались всухомятку. И слабели с каждым днем. В стан защитников Ахульго пришли повальные болезни.
Имам собрал совещание, чтобы обсудить дальнейшие планы. Долгие беседы вели в подземной мечети, в которой творили намаз во время русских обстрелов.
— Единоверцы, мы уже сделали невозможное! Наш подвиг в горах не забудут и через века! — все согласно загудели. — Пришла пора непростых решений.
— Твой блестящий план, имам, не вышел, — печально сказал Сурхай из Коло, несколько раз выезжавший из Ахульго для сбора нового войска. — Трусливые, слабые сердцем жители Нагорного Дагестана не ударили урусам в тыл, как мы все надеялись. Сколько раз я призывал их отбросить нерешительность. И слышал в ответ: «Мы лишились своих почтеннейших старейшин и хороним погибших в Аргвани». Соседние с нами общества предпочли выжидание отваге.
— Сейчас благоприятный момент для трюка, который мы провернули в Телетле два года назад. Урусы раздавлены поражением, которое мы им нанесли. Можно договориться на выгодных для нас условиях. Заключим аманатский мир и уйдем из Ахульго, несломленные и с оружием в руках, — предложил один из мюридов, Дауд-хаджи, который сражался еще вместе с Кази-муллой и имел опыт парламентера.
В 1837 году генерал Фези осаждал ауль Телетль, где собрались главные вожди газавата. Расстреляв почти все боеприпасы и потеряв лошадей, русские не смогли сломить горцев и согласились на переговоры. Шамиль выдал аманатов-заложников, включая своего племянника Гамзата, и подписал обязательство не вредить русским, пока они не вредят ему. Выигрыш от этого мира для имама вышел больший, чем несломленная оборона аула. Впервые русский генерал признал Шамиля светским и духовным вождем Дагестана, при этом, не добившись ничего взамен, кроме пустых обещаний.
— Боюсь, мои сподвижники, ныне так просто мы не выкрутимся. Я уже отправлял к урусам посланцев. Их даже не приняли.
— Быть может, сейчас, при виде горы трупов у подножья Ахульго, они изменят свою точку зрения?
Решили отправить к русским чиркеевского жителя Биакая. 27-го июля по случаю переговоров было объявлено двухчасовое перемирие. Бомбардировки прекратили. В Ахульго все жители высыпали из душных каменных нор, наслаждаясь «свежим» воздухом. После зловония пещер даже такой воздух был отрадой. Все радовались как дети. Спешно убирали разложившиеся трупы, чтобы хоть на капельку облегчить свое положение.