Безжалостность твоей любви
Шрифт:
Никакой вежливости эти двое не заслуживали. С его стороны уже было поблажкой сидеть здесь и позволять себе с ними разговаривать.
Но Стайлс всё-равно не мог до конца понять. Почувствовать правду, принять и убедиться в ней так, как это следовало сделать. Хотелось верить в обманчивость этих событий. В то, что всё это лишь злой розыгрыш, который естественно уже сейчас прекратит своё существование. Всё станет на свои места.
Его жизнь станет прежней. И такой же счастливой, какой она была всё это былое время.
Держись, Гарри. Просто не позволяй
– Наверное, если бы ты был взрослее, то ума в твоей голове было бы больше, – Джордан заговорил вновь и Стайлс окончательно сжался в ощущении ненависти и раздражения к этому презрительному человеку. Этот властный тон, настойчивый взгляд — это бесило, вырывало изнутри все хорошие чувства. – Ты делаешь поспешные выводы, Гарри, и очень зря повышаешь голос на свою мать.
Чёрт! Это слишком раздражало. Эти нравоучения, да как он только позволяет себе указывать ему какую-то правильность всех этих действий?
Как смеет говорить с Гарри, как с глупым и непонимающим ребёнком?
Гарри же всё верно понял. Он же не идиот... Он же, чёрт возьми, не придурок, которого так просто можно обвести вокруг пальца.
Минута молчания. Джордан невольно взглянул в сторону Анны и, заглядывая в глубь её карих глаз на протяжении нескольких минут, он лишь спустя мгновение решился обернуться в очередную сторону местоположения Стайлса.
Такое молчание. Это душит. И убивает одновременно.
Гарри не мог понять значимость всего этого происходящего. Он просто наблюдал за всем и с ужасом видел, как быстро стал рушиться его мир. И как эти пучки боли продолжают с молниеносной скоростью перемещаться по его телу.
– Ты был прав, когда сказал, что Стефани моя дочь, – голос Джордана прозвучал вновь и Гарри просто замер. Сжал свои глаза и возненавидел жизнь за это признание. За это, что так было тяжело принять. С чем было почти невозможно смириться. – Но ты ошибся, посчитав эту девочку дочерью Анны. Стефани была рождена от моей бывшей жены.
И это.... Шок.
Время уничтожается. Порыв чувств душит. И... Гарри не верит.
Он умирает. Кажется прямо сейчас.... Кажется в этот миг он... Его просто не существует теперь. Его просто... его НЕТ!
Неправда. Ложь. Это... это ложь. Господи, пожалуйста, убеди его в этом прямо сейчас. Спаси от неизбежного. Спаси от этого мрака. Просто вытащи из этого омута лжи.
Гарри взглянул на маму. Взглянул в её глаза и, падая на колени, с почти пролитыми слезами на глазах стал умолять её признать обратное. Сказать, что этот некий Джордан пошутил и что ни единое слово, слетевшее с его уст, не имеет никакую общую схожесть с правдой.
Это шутка. Это нереальность. Это другой мир!
– Как?... – голос с хрипом взрывается.
Руки дрожат, колени продолжают плотно прижиматься к прохладному полу.
Ему нужно спасение. Ему нужно помочь. Сейчас!!! Боже мой, ну уже прямо сейчас.
Он тонет в ужасе этих чувств. В этом осмыслении... В том, что...
– Это правда, – Анна сочувственно кивает, опуская
«Она не твоя сестра»
Слова эхом повторяются в голове. Тают. Разжигают буйное пламя боли и ужаса. Те чувства, когда уже нет земли под ногами. Когда ты тонешь и этот безостановочный водоворот съедает тебя изнутри.
Нет сил. Он умирает. Внутри всё сожжено. Он задыхается. Он тонет. Он...
Его уже больше нет.
– Это вранье.... – слова едва слышны, Гарри пытается подняться с пронизанных болью колен. – Это... это вранье.
Но разум уже отказывает верить в подобное. Наоборот. Убеждение в реальности этого события. Убеждения во всей никчёмности, беспощадности всего окружающего его мира.
Его обманывали столько лет. Его...
Вся его жизнь была напрасной.
– Гарри, – Анна делает шаг, пытаясь подойти и успокоить своего сына.
Но он прижимается к проёму двери, смотрит на неё с холодом и с полностью проникновенной ненавистью.
Ненавидит. Он просто терпеть не может эту женщину. Безжалостную мать, обрекшую своего сына на такие жестокие муки.
– Нет! – дико кричит, отходя назад. Сжигая взглядом всех и всё. Джордана, Анну, эту гнилую комнату. – Не подходи ко мне!!! Нет! Уйди! Просто оставь меня, понятно? Уйди, блять, из моей жизни!
А затем новая волна ужаса и непонимания.
Какие-то шаги, какие-то всплески. Гарри бежит. К выходу из дома, к непонятному и неизвестному спасению. Ему нужно спастись. Убежать от правды. От того, что уже успело уничтожить его навсегда.
Стефани. Он.
Они не родные. Они... не брат и сестра. А просто люди, оказывавшееся игрушкой в руках опытных и жестоких людей.
Они страдали, они пытались бороться за своё счастье, они...
Вся их боль была зря. Все эти мучения были зря. Все эти попытки, эти ссоры, эти вопли и проливы слёз — это всё было зря.
Он идиот. Он никто.
Стайлс не верит теперь в своё будущее. Он падает на какую-то грязную землю и плачет. В первый раз за всю жизнь он позволяет себе тонуть в этой дикой истерике. И ненавидеть судьбу за её существование. Ненавидеть жизнь, на которую он уже не хочет иметь права.
Везде темнота. Прохладный ветер, оставляющий по коже беглые мурашки и позволяющий сильнее съёживаться всеми частями тела.
Стайлс стоял возле небольшого моста, аккуратно прислоняясь пальцами к перилам и заглядывая в глубинную бездну озера, находившегося под этим самым мостом.
Он не мог считать время. Может, прошёл целый час. Может, целых два.
Всё казалось таким вечным, нескончаемым. Слишком трудным.
Глаза парня закрывались и он дрожащими пальцами стал подносить зажжённую сигарету ко рту. Так хочется, чтобы ему было легче сейчас. Ведь эта боль, эта усталость — всё изнутри уже поедено этим. Всё разрушено и Стайлс окончательно стал понимать, что он сломлен. Что выхода ему увидеть уже почти не удаётся.