Беззвучная нота

Аларкон Нелия

Надеясь отвлечься, я поворачиваюсь к Каденс.

— Эй, хочешь мороженого? Каденс, ты в порядке?

— Да. Да, я в порядке, — она улыбается сквозь слезы.

Я ухожу. Если она начнет плакать, тоже заплачу, а мы обе этого не хотим.

Слоан объявляет об этом и затем исчезает.

Я колеблюсь, не зная, что делать. Никогда не видела, как Каденс плачет. Ни в прошлом семестре, когда над ней издевались Датч и его братья. Ни когда ее выгнали из Redwood Prep. И даже когда она увидела мертвое тело своей

матери в морге.

— Вот, — я торопливо хватаю пачку салфеток и протягиваю одну.

Она берет ее.

— Это так неловко.

— Никогда не стесняйся плакать. Не передо мной.

Она поджимает губы, и я вижу, что эти слова много для нее значат.

Мне хочется потереть ей спину, но я решаю не трогать ее, пока она не успокоится. Каденс во многом напоминает мне меня. Она заставляет себя быть сильной, даже когда чувствует себя слабой. И когда этот фасад трескается, это унизительно.

Слезы быстро останавливаются, как будто она этого хотела.

— Спасибо за это, — шмыгает она носом, держа салфетку. На ее щеках играет красивый румянец, она умудряется выглядеть еще более изящно красивой со слезами на глазах.

— Если не хочешь, можешь не говорить об этом.

— Нет. Я имею в виду, что все в порядке.

Пробормотав эти слова, она больше ничего не говорит. Поэтому я подсказываю ей.

— Что-то случилось между тобой и Датчем?

— Датч — идиот, но я плачу не поэтому. Это… — Она запрокидывает голову назад и быстро моргает, борясь с новой волной эмоций.

— Эй, все в порядке. — На этот раз я действительно поглаживаю ее по спине. — Давай поговорим о чем-нибудь другом. Расскажи мне, почему Датч вел себя как идиот.

Она делает глубокий вдох.

— Это ничего.

— Попробуй рассказать.

— Сегодня вечером, когда мы ехали домой, Датчу позвонил Финн. Он очень напрягся, поэтому я спросила, что случилось. Он не хотел мне рассказывать. Просто начал нести чушь о том, что уедет из города и спрячет меня и Виолу. Я сказала ему, что нет. Здесь мои друзья. Здесь друзья Ви. Потом он сказал, что либо мы переезжаем, либо он вживит мне маячок.

Я вздрагиваю.

— Маячок?

— Он тоже был абсолютно серьезен в этом отношении. — Она фыркает, как будто снова раздражается. — Этот психопат.

Я вполне могу представить, как Датч вживляет в нее маячок. Я еще больше удивлена, что он настолько любезен, что сначала спросил ее мнение об этом.

— Если он думает, что может пометить меня, как корову на мясной ферме, он сумасшедший. Я упаду, буду пинаться и кричать первой. — Темный гневный взгляд Каденс убеждает меня, что она хороша для угрозы. — Ты можешь поверить, что он вообще мог такое предложить?

— На самом деле, я могу.

— Я не являюсь образцом брака, но позволь мне применить на практике мои школьные навыки ведения дебатов и выступить здесь в роли адвоката дьявола.

— Ты защищаешь Датча?

— Ого. Нет, нет. Но я чувствую ответственность за любую опасность, в которой вы с ребятами можете

оказаться. — Я думаю о панике, которую испытала, когда та машина врезалась в мою на шоссе. Эта игра, в которую мы играем, опасна, и я слишком часто оказывался на грани смерти, чтобы игнорировать ее. — Все, кто участвует в расследовании «Благодарного проекта», находятся в опасности из-за меня. Мы имеем дело с угрозой, которой даже Джарод Кросс испугался. Датч, возможно, заходит слишком далеко…

— Как обычно, — мрачно встревает она.

— Но он, понятно, обеспокоен и чувствует себя беспомощным. Мы все совершаем безумные поступки, когда чувствуем отчаяние и беспомощность.

— Полагаю, — она кивает головой. — А как насчет тебя?

— А что насчёт меня?

— Я рассказывала тебе о себе и Датче. — Каденс шевелит пальцем в пространстве между нами. — Теперь твоя очередь.

Я пожимаю плечами.

— Зейн есть Зейн. Больше я ничего сказать не могу.

— Так…

— Так что ничего нового сообщить не могу.

— Ладно, — говорит она высоким голосом. — Я просто подумала…

— Что?

— Ничего.

— Что? — в моем голосе слышится паника, и я спрашиваю: — Зейн что-то сказал?

— Не он… — признается она.

Ответ приходит ко мне немедленно.

— Джинкс.

— Я могу притвориться, что не знаю о вас, ребята… ну, вы знаете… сделали это, если вам от этого станет легче. — Внутри меня каждый орган сжимается. — Но я не понимаю, — добавляет Каденс. — Если ты с Зейном были достаточно близки, чтобы спать вместе, почему он не был здесь, чтобы встретиться с Холлом вместе с тобой? Если он когда-нибудь узнает, что я позволила тебе сделать это одной и не сказала ему…

— Зейну не нужно знать все, что я делаю.

— Хм.

— И мы не близки.

— Я понимаю.

— Он, возможно, и выполняет некоторые… — я запинаюсь на словах, — супружеские обязанности, но никто из нас не воспринимает этот брак всерьез.

Кейди становится мрачной.

— Ты ошибаешься. — Что-то глубоко внутри меня вздрагивает. — Зейн относится к этому крайне серьезно, и у меня такое чувство, что ты тоже это знаешь.

— Я…

— Честно говоря, мисс Джеймисон….Грейс, я имею в виду. Я понимаю. Я думаю, что кто-то вроде тебя — кто-то честный и страстный в отношении справедливости и правил, ты, вероятно, разрываешься на части из-за того, что значит быть замужем за Зейном со всеми этими сложностями.

— То, что он мой ученик, не является «сложностями». Это факт. И это неправильно. — Мой голос дрожит.

— Неправильно. — Она тяжело вздыхает. — Зейн несовершеннолетний?

Я с трудом сглатываю. Она смотрит на меня так, словно женщина на задании.

— Восемнадцать — это слишком рано.

— Он несовершеннолетний? — решительно спрашивает она.

— Нет.

— Ты встретилась с ним, когда он был несовершеннолетним?

Я зажмуриваюсь.

— Конечно, нет. И я бы вообще не связывалась с ним, если бы он был.