Беззвучная нота
Шрифт:
— Ты говоришь, что Харрис покончил с собой, а затем Славно умер сразу после этого…
— Да.
— Чего?
— Острое сердечно-сосудистое заболевание.
Я чувствую заговор.
Слоан расхаживает перед кроватью в отеле, ее руки сцеплены за спиной, а юбка Redwood Prep развевается.
— А как же доказательства, которые он обещал? — спрашиваю я, изо всех сил стараясь держать себя в руках и не задыхаться. — Мы спасли его бабушку. Он сказал, что предоставит
— Не совсем.
Я с надеждой смотрю вверх.
Зейн держит на пальце ключ.
Хватаю его и осматриваю сзади наперед.
— Что это?
— Уборщица в тюрьме сказала, что Славно оставил его для нас. Логотип принадлежит компании по хранению. Мы с Финном думали, что улики будут заперты в контейнере для хранения, но мы проверили, и ключ не принадлежит ни одному из шкафчиков там.
Поэтому мы ищем за пределами города.
— Поэтому мы ищем за пределами города, — выпаливаю я. — Мы ищем по всей стране, если придется.
— Я думал то же самое.
— Отлично, тогда давай…
Зейн качает головой.
— Но, увидев тебя сейчас, я понимаю, почему мы не можем этого сделать.
— Зейн.
— Ты искала везде, и это неэффективное использование нашего времени. Кроме того, это может быть бесполезно. Я понятия не имею, кто была эта уборщица и слышала ли она что-то от Славно. Это могли быть лидеры «Благодарного проекта», пытающиеся сбить нас со следа. Возможно, этот ключ вообще не имеет никакого отношения к Славно.
Мы что-то упускаем. Этот ублюдок не был глупым. Он бы сохранил улики на случай, если бы от него избавились.
Слоан шагает в другую сторону.
— Славно сохранил бы доказательства, — говорю я.
— Мы не знаем, что он сделал. Единственное, что мы знаем, это то, что ты в опасности, и чем глубже мы в это копаемся, тем опаснее это становится.
Его голос имеет опасно низкий тембр, застрявший где-то между шелушностью Джарода Кросса и твердостью Датча. Это немного пугает.
Несколько минут назад эта пугающая загадка собиралась признаться мне в любви. Но любовь — это слово со множеством значений, и оно принимает множество различных форм.
Ромео и Джульетта умирают в объятиях друг друга.
Отелло, доведенный до безумия ревностью.
Орфей спускается в подземный мир за своей женой Эвридикой.
Как и у них, любовь Зейна похожа на одержимость.
Как смерть.
Тёмная. Ненасытная. Неизбежная.
Слоан умоляет меня своими большими голубыми глазами.
Мы так близко. Я чувствую это.
— Мы зашли слишком далеко, чтобы останавливаться сейчас, — бормочу я.
— Не думай об этом как об остановке.
— Паузой? — Я хмурюсь. — Это еще одно слово для остановки.
— Скорее, шаг назад. — Зейн вытягивает руки, словно приближается к бешеной собаке. — Ты бежала без остановки, билась головой об это дело годами. Может быть, ты слишком близко к этому. Может быть, тебе нужен перерыв, чтобы подойти к этому с другой стороны.
— А если я не остановлюсь? Если я продолжу? Что ты будешь делать?
Я вскидываю подбородок, бросая вызов.
Он смотрит вниз с хмурым видом.
— Ты хочешь драться, жена?
Мой адреналин зашкаливает, и кажется, что мое сердце вот-вот разорвется. Мысль о том, что я зашла так далеко, вышла замуж за Зейна, похитила старуху, сделала все эти безумные вещи ради несбыточной мечты, заставляет меня дрожать.
Не слушай его, Грейс.
— Мне все равно, что ты делаешь или говоришь, — бормочу я вслух, снова осматривая ключ. — Должна быть причина, по которой он оставил это, чтобы мы нашли, и я никогда не сдамся, пока не узнаю почему.
Зейн тяжело вздыхает, как будто это у меня проблемы, но, по крайней мере, он прекращает говорить о «паузах» и «перерывах».
Слоан заглядывает мне через плечо.
Есть идеи? — спрашиваю я ее.
Может быть, это ключ от ячейки хранения за пределами главного отделения? У них есть такие контейнеры для хранения в аренду на вокзалах, да? Как торговый автомат, но для хранения?
Мне кажется, ты на верном пути.
Конечно. Это я.
Слоан усмехается, ее глаза блестят.
Но это не сужает круг вопросов? Где контейнер будет? И будет ли он все еще занят после всех этих лет?
Держу пари, это где-то недалеко от его дома.
Нет, не его дом. Слишком очевидно.
В спортзале?
Нет.
Ладно, мисс. Не надо так просто отвергать все, что я говорю. Я не вижу, чтобы у тебя появились какие-либо идеи.
— Грейс? — раздается голос откуда-то издалека.
Может быть, его любимый бар? Где-то, куда он часто ходил?
Я потираю висок.
Куда-то он часто ходил, но это не может быть так заметно.
— Грейс?
Рука касается моего плеча.
Я отмахиваюсь от Зейна, раздраженная тем, что ее прервали.
— Просто дай нам минутку. Мы думаем!
— Мы? — говорит Зейн.
Я замираю и бормочу.
— Я имею в виду «я». Я думаю.
Но уже слишком поздно.
Брови обеспокоенно приподнимаются, Зейн снова тяжело вздыхает.