Библиосфера и инфосфера в культурном пространстве России. Профессионально-мировоззренческое пособие
Шрифт:
ЦИНИК = эгоизм + нетерпимость + потребление культуры.
Важно обратить внимание на то, что других вариантов этического определения быть не может, потому что исчерпаны все возможные сочетания этических параметров. Стало быть, представленный перечень является конечным исчислением интеллектных фигур. Конечно, наименования фигур приняты условно ради удобства обращения к ним, и, вероятно, возможны более удачные формулировки. Но дело не в словах, а в том, чтобы решить, какие из них относятся к интеллигентам, а какие – к интеллектуалам. Наиболее подходящим критерием для этого может служить толерантность: интеллигент – это человек, не способный к насилию, а интеллектуал – человек, действующий по принципу «Цель оправдывает средства». Тогда получаются два класса интеллектных фигур, которые обыденное сознание оптом относит к интеллигенции:
фигуры интеллигентов – ГУМАНИСТ, СКЕПТИК, СНОБ, КОНФОРМИСТ;
фигуры интеллектуалов – ЦИНИК, ДЕСПОТ, КВАЗИГУМАНИСТ, НИГИЛИСТ
Очевидно, что восторг интеллигентофилов –
1. Правда и ложь. Обратим внимание на то, что как в классе интеллигентов, так и в классе интеллектуалов представлены альтруистические и эгоистические фигуры. Альтруизм, в отличие от эгоизма, не нуждается в лицемерии, скрытности, обмане. Альтруист, свободный от своекорыстных расчетов, способен жить по правде, а не по лжи, в отличие от эгоиста, в той или иной мере допускающего ложь, хитрость, предательство ради достижения личных целей. Включение в этическое самоопределение интеллигента или интеллектуала альтруизма означает, что правдивость становится его неотъемлемой чертой. Суть правдивости хорошо сформулировал И.В Карлов: «Интеллигентность беззастенчиво опровергает любимые и привычные заблуждения. Она говорит горькую правду. Для нее нет запретных тем, нет излишне деликатных вопросов, нет авторитетов, нет сакральной истины. Именно это раздражает. Именно за это её не любят» [85] . Стало быть, гуманисты и квазигуманисты, скептики и нигилисты предпочитают «жить по правде», а деспоты, снобы, конформисты и циники не могут обойтись без лжи. Можно сказать, что в нашей формуле интеллигентности правдивость подразумевается в составе этического самоопределения в качестве непременного элемента. Вместе с тем гуманистическая правдивость не должна быть бестактной и жестокой, она может допускать «ложь во спасение» во имя милосердия. Требуя правдивости, альтруизм обусловливает присущие интеллигентным людям доброжелательность, скромность, честность, уважительное отношение к окружающим. Исключаются высокомерие и спесь, самоутверждение за счет унижения других, цинизм, холуйство и хамство. Недопустимо присвоение чужого – от чужого имущества до чужой идеи.
85
Карлов Н.В. Интеллигентна ли интеллигенция… // Вопросы философии.
– 1998.-№ 3. С. 16.
2. Оппозиционность, понимаемую как отчуждение от государства и враждебность ему, авторы мифа об уникальности русской интеллигенции называют в качестве сущностного и неотъемлемого её признака. На этом основании интеллигенции инкриминируется разрушение российской империи и установление большевистской диктатуры. Мы не включили оппозиционность в формулу интеллигентности не только потому, что она свойственна только отдельным радикальным субкультурам, а не интеллигенции в целом. Это решение продиктовано также следующими логическими соображениями. Согласно определению, альтруизм предполагает заботу о благе общества. Как известно, общество и государство не совпадают. Если государственная власть угнетает общество, альтруистическая этика диктует интеллигенту встать в оппозицию по отношению к такой власти. Если же государство является подлинно демократическим и заботится о благе своих граждан, потребность в оппозиции не возникает. Стало быть, интеллигентность не обязательно сопровождается оппозиционностью и тем более – анархической антигосударственностью. Для эгоистически ориентированного интеллектуала проблема оппозиционности неактуальна, потому что он готов сотрудничать с любой властью, в том числе деспотической или тоталитарной, в личных своих интересах.
3. Патриотизм и интеллигентность. Субкультурную интеллектуальную молодежь, начиная с нахальных нигилистов, разумные люди обвиняли в беспочвенности, антипатриотизме, космополитизме, и не без основания. Эти упреки справедливы в той мере, в какой они обращены к людям, отвергающим русскую национальную культуру. Этическое самоопределение гуманиста, квазигуманиста, иногда сноба, как показывают их формулы, включает в себя почитание, уважение, благоговение, предполагающие служение национальной культуре. Это служение представляет собой создание, хранение, распространение и освоение национальных культурных ценностей. Излишне подчеркивать патриотическую сущность подобного служения, излишне доказывать, что благоговеющий перед памятниками отечественной культуры русский интеллигент (не интеллектуал!) не может не быть русским патриотом.
2.1.3. Сказание об академике Д.С. Лихачеве. Общепризнанным символом, можно сказать, идеалом русской интеллигенции давно уже стал академик Дмитрий Сергеевич Лихачев (1906–1999). Не случайно 2006 год, год столетия академика, Указом Президента В.В. Путина объявлен в Российской Федерации «Годом гуманитарных наук, культуры и образования – Годом академика Д.С. Лихачева» [86] . Сам Д.С. Лихачев в своих научных и публицистических выступлениях неоднократно приводил собственное понимание интеллигентности, благодаря чему можно построить модель интеллигента по Лихачеву. Разумеется, эта модель воплощена в жизненном пути академика, его личной научной и общественной деятельности. Правда, Дмитрий Сергеевич никогда не называл себя интеллигентом-книжником, хотя всю свою жизнь изучал труды древнерусских книжников, был страстным поборником и хранителем книжной культуры. Достаточно вспомнить его замечательные слова: «Библиотеки – это центр культуры,
86
Указ Президента Российской Федерации № 110 от 14 февраля 2006 года.
87
Лихачев Д.С. Интеллигентным притвориться нельзя // Лихачев Д.С. Об интеллигенции. – СПб, 1997. С. 43.
Какова же модель русского интеллигента, согласно высказываниям академика Лихачева? Высказываний довольно много, процитируем некоторые. Необходимой предпосылкой формирования интеллигентности, – неустанно подчеркивал академик, – служит образованность, «соединение университетских знаний со свободным мышлением и свободным мировоззренческим поведением» [88] , то есть с креативностью. Но только образованности и креативности недостаточно. «Основной принцип интеллигентности – интеллектуальная свобода, свобода как нравственная категория. Не свободен интеллигентный человек только от своей совести и своей мысли» [89] . Развивая эту идею, Лихачев добавляет: «Я бы сказал еще и так: интеллигентность в России – это, прежде всего, независимость мысли при европейском образовании». Имеется в виду независимость от партийных, экономических и карьерных соображений, интересов специальности, «если они выходят за пределы допустимого совестью» (там же, с. 10). Не одобряется сосредоточенность в узкопрофессиональной области: «Ученые бывают неинтеллигентны, когда, слишком замыкаясь в своей специальности, забывают о том, кто и как может воспользоваться плодами их труда… Я очень ценю профессионалов и профессионализм, но это не всегда совпадает с тем, что я называю интеллигентами и интеллигентностью» (с. 9-10).
88
Лихачев Д.С. О русской интеллигенции // Лихачев Д.С. Об интеллигенции. – СПб, 1997. С. 17
89
Лихачев Д.С. О русской интеллигенции // Лихачев Д.С. Об интеллигенции. – СПб, 1997. С. 8.
Д.С. Лихачев вновь и вновь повторял: «Я бы назвал интеллигенцию интеллектуально независимой частью общества. Это не просто образование и образованные люди, работающие в сфере интеллектуального труда. Интеллектуальная независимость является чрезвычайно важной особенностью интеллигенции. Независимость от интересов партийных, сословных, классовых, профессиональных, коммерческих и даже просто карьерных… Интеллигент теряет интеллектуальную свободу и перестает быть интеллигентом, когда принужден слепо следовать догмам какого-либо учения. Если по своим убеждениям интеллигент входит в партию, требующую от него безусловной дисциплины, действий, не согласованных с его личным мнением, то добровольная продажа себя в рабство лишает его возможности причислить себя к интеллигенции. Это очень важное утверждение… Совесть принуждает, но принуждение совести является гарантией полной свободы человека, потому что совесть принуждает изнутри, все остальные принуждения снаружи. Совесть является гарантом свободы человека-интеллигента» [90] .
90
Лихачев Д.С. Интеллигенция – интеллектуально независимая часть общества // Судьба российской интеллигенции. – СПб, 1999. С. 31- 2.
Последовательно отвергая путы партийности, Д.С. Лихачев, выступая на учредительном съезде Конгресса русской интеллигенции в декабре 1997 года, заявил: «Нельзя из интеллигенции делать партию, потому что, как только из интеллигенции будет сделана партия, перестанут существовать интеллигенты… Со свободой и с демократизмом будет покончено» [91] . Силу интеллигенции он видел в разнообразии индивидуальностей, которое ни в коем случае не должно превращаться в «толпу, скованную одной концепцией».
91
Лихачев Д.С. Сила интеллигенции – в индивидуальности // Конгресс российской интеллигенции. – СПб, 1998. С. 23.
Этическое самоопределение «интеллектуально свободного интеллигента» Дмитрий Сергеевич неразрывно связывал с совестливостью, честностью, правдивостью: «Честь, порядочность, совесть – это качества, которыми дорожить нужно так же, как мы дорожим своим здоровьем, ибо без этих качеств и человек – не человек» [92] . С великолепным чувством собственного достоинства он заявлял: «Правда и страх – несовместимы… У нас должен присутствовать один страх: страх лжи. Вот тогда и будет в нашем обществе здоровая умственная атмосфера» (там же, с. 99–100). Особенно возмущали его бесчестные поступки образованных людей, «интеллектуальное воровство». «Стали привыкать жить двойной жизнью, – клеймил он советских интеллигентов, – говорить одно, а думать другое. Разучились говорить правду – полную правду, а полуправда есть худший вид лжи: в полуправде ложь подделывается под правду, прикрываясь щитом частичной правды» (там же, с. 89).
92
Лихачев Д.С. Тревоги совести // Лихачев Д.С. Об интеллигенции. – СПб, 1997.