Библиотечная полиция
Шрифт:
И все же Сэма разбирало любопытство. Вот в чем его беда! Неспроста ведь говорят, что любопытство сгубило кошку. С другой стороны — говорят, что у кошки девять жизней, говорят, живуч как кошка.
Кто? Кто так говорит?
Этого Сэм не знал, но решил выяснить. В библиотеке, например.
Опуская посуду в раковину, Сэм улыбался. Он дал себе зарок, что все-таки попытается расследовать эту невообразимую историю.
Хотя бы чуть-чуть.
На Ангол-стрит Сэм вернулся в половине первого. Старенький голубой «датсун» Наоми у входа не слишком удивил его. Он поставил свою машину сзади и поднялся по скрипучим ступенькам, миновав плакат, призывавший выкинуть в урну любые бутылки, которые ты несешь с собой. Сэм постучал, но ответа
— Эй, есть здесь кто?
Молчание. Он медленно, чувствуя себя незваным пришельцем, пересек прихожую. На двери в гостиную красовались два плакатика, пришпиленные кнопками.
ДРУЗЬЯ БИЛЛА, ВХОДИТЕ!
А вот второй, прикрепленный чуть ниже, показался Сэму глубокомысленным и одновременно совершенно дурацким. Вот что было на нем начертано:
ВРЕМЯ ЗАНИМАЕТ ВРЕМЯ.
Помимо софы, перехваченной в нескольких местах изоляционной лентой, в гостиной были расставлены стулья — почему-то все разные. Стены были увешаны плакатами. На маленьком столике у телевизора — кофеварка. Телевизор выключен.
Медленно ступая, Сэм пересек прихожую: он уже поймал себя на том, что воровато осматривается, поочередно заглянул в три комнаты, выходившие в общий коридор. В каждой из них стояло по две кровати; нигде не было ни души. Все три спаленки поразили своей опрятностью, и каждая поведала собственную историю. Одна, например, насквозь пропахла мастикой. В другой стоял удушливый запах какой-то тяжелой болезни. «Либо здесь кто-то умер, — подумал Сэм, — либо стоит одной ногой в могиле».
В конце коридора располагалась кухня; в ней тоже никого. От солнечных лучей было просторно и светло: выцветший линолеум горбатился на полу подобно песчаным барханам в пустыне. Печь с вмонтированной в нее газовой плитой размещалась в неглубокой нише. Раковина была глубокая и допотопная, эмаль облупилась и пошла ржавыми пятнами. Возле буфета установлены старенькая моечная машина и газовый сушильный шкаф. Здесь пахло вчерашними тушеными бобами.
Сэму кухня понравилась. С одной стороны, все вокруг говорило о любви, с другой — о заботе и выстраданном счастье. Сэм невольно вспомнил кухню своей бабушки, где тоже чувствовал себя хорошо и спокойно, в безопасности. К дверце огромного холодильника была прилеплена магнитиком табличка с призывом:
ГОСПОДИ, БЛАГОСЛОВИ НАС, НЕПЬЮЩИХ!
Снаружи послышались голоса. Сэм подошел к открытому окну. Дул теплый весенний ветерок. За домом уже пробивалась первая зелень; на деревцах, обступивших Ангол-стрит жиденькой изгородью, распустились почки, а вот грядки в небольшом огородике определенно дожидались более теплых дней. На спортивной площадке была укреплена волейбольная сетка, немного провисшая посередине. Справа, на двух подковообразных грядках, робко зеленели первые травинки. Нельзя сказать чтобы зрелище пленяло воображение — впрочем, ничего иного ожидать в это время года и не приходилось, — однако ухоженность, трогательная забота чувствовались и здесь.
На раскладных стульях, расставленных кругом между волейбольной сеткой и клумбами, расположилось около дюжины человек. Сэм сразу узнал Наоми, Дейва, Льюки и Рудольфа. Мгновение спустя он разглядел также Берта Айверсона, самого известного адвоката Джанкшен-Сити, и Элмера Баскина, банкира, которому не довелось услышать знаменитую речь Сэма, но который тем не менее позвонил и поздравил его с успехом.
Порыв ветра всколыхнул клетчатые занавески на окнах и взъерошил седовласую шевелюру Элмера. Банкир, посмотрев на солнце, улыбнулся. Сэм поразился выражению несказанного удовольствия на лице Элмера. Меньше всего он сейчас напоминал богатейшего в городке банкира: совершенно рядовой обыватель, радующийся долгожданной весне и просто наслаждающийся жизнью.
Нереальность увиденного ошеломила Сэма. Уже одно то, что Наоми Хиггинс якшалась тут
— Меня зовут Джон, — произнес незнакомец. — Я тоже алкоголик.
Сэм отпрянул от окна, ощущая себя не только незваным пришельцем, но и подлым соглядатаем. Шпионом. Он считал, что по воскресеньям «анонимные алкоголики» собираются в гостиной, но сегодня — должно быть, из-за солнечной погоды — они решили побеседовать на свежем воздухе. Сэм был убежден, что это придумала Наоми.
«Завтра утром мы идем в церковь, — сказала миссис Хиггинс, — а днем — на пикник юных баптистов».
«Интересно, известно ли старой миссис Хиггинс, что ее дочь проводила время вовсе не с баптистами, а с алкашами?» — подумал Сэм. И тут же сам решил, что да. Сэму показалось, что он понял, почему Наоми оказалась сыта по горло им уже после второго свидания. Тогда он подумал, что все дело в религии, да Наоми и не пыталась это опровергнуть. Тем не менее после первого свидания — похода в кино — девушка согласилась встретиться с ним снова. А после второго свидания вдруг резко охладела к нему. Так, во всяком случае, показалось Сэму. Во второй раз он повел Наоми в ресторан. И заказал вино. «Откуда, черт побери, мне было знать, что она алкоголичка? Я ведь не ясновидящий!» Разумеется, знать этого Сэм не мог, но тем не менее лицо его запылало. Или… дело вовсе не в спиртном? Либо не только в спиртном? Может, ее беспокоит еще что-то?
Вдруг Сэму стало не по себе. Что случится с ним, если Берт Айверсон и Элмер Баскин — весьма влиятельные и авторитетные личности — узнают, что агент по недвижимости раскрыл их тайну? Пронюхал, что оба они являются членами самого крупного тайного общества? Возможно, и ничего; впрочем, Сэм мало что знал про «АА», одно, правда, он знал точно — первое «А» означало «анонимные», и этим могущественным людям ничего не стоило развеять в прах честолюбивые стремления Сэма и оставить его без работы. Поэтому он решил незаметно улизнуть. Причем руководствовался Сэм, следует отдать ему должное, не только собственными интересами. Людей, сидевших сейчас на заднем дворе Ангол-стрит, объединяло общее несчастье. Обнаружив это совершенно случайно, Сэм вовсе не собирался оставаться здесь и подслушивать.
Возвращаясь по коридору, Сэм заметил стопку бумаги на полочке у телефона-автомата. Рядышком на веревке болтался огрызок карандаша. Сэм не долго думая схватил карандаш и быстро нацарапал на листке: «Дейв! Я заезжал утром, но никого не застал. Хотел поговорить с Вами по поводу некой Арделии Лорц. Кажется, Вам это имя знакомо, а мне необходимо побольше узнать об этой женщине. Не могли бы Вы сегодня вечером позвонить, если представится случай? Мой телефон — 555-8699. Заранее признателен». Затем собрался было отнести записку на кухню, но в последний миг передумал — ему не хотелось, чтобы кто-то из этих людей, вставших на тернистый, но достойный путь исправления, заподозрил, что за ними подглядывали. Особенно не хотелось беспокоить Наоми. Поэтому он оставил записку в гостиной на телевизоре, сложив ее так, чтобы имя Дейва сразу бросалось в глаза. Сэм хотел было положить рядом двадцатипятицентовик для телефона, но передумал. Дейв мог и обидеться.
Сэм удалился, довольный тем, что никто его не заметил. Уже садясь в свою машину, он увидел наклейку на заднем бампере «датсуна» Наоми:
ВОЗДАЙ БОГУ — И ТЕБЕ ВОЗДАСТСЯ.
— Лучше уж Бог, чем Арделия, — пробормотал себе под нос Сэм и постарался отъехать как можно тише.
Ближе к вечеру Сэма стало клонить ко сну — начала сказываться беспокойная ночь. Он включил телевизор, настроился на бейсбол — начинался восьмой иннинг игры «Бостона» с «Цинциннати» — и почти сразу задремал. Вывел его из оцепенения телефонный звонок; Сэм ошалело потянулся к трубке.