Библиотека душ
Шрифт:
Неожиданная волна невероятной усталости обрушилась на меня. Перед глазами все поплыло.
— Есть дела поваж…
Я тряхнул головой, попытался встать, но комната начала вращаться. Эмма взяла меня за руки, а доктор мягко толкнул обратно на подушки.
— Мы помогаем вам, потому что мистер Бентам попросил нас об этом, — произнес он натянуто. — Что ему нужно от вас, что же, вам придется спросить у него самим.
— Как я уже говорил, Мистер Как-Его-Там может поцеловать меня в… ммфф…
Эмма зажала ладонью мой рот:
— Джейкоб пока
— И это тоже, — пробубнил я сквозь ее пальцы.
Я был зол и напуган, но также по-настоящему счастлив, что остался жив… И что вижу Эмму, целую и здоровую. Когда я подумал об этом, весь мой запал улетучился, и меня наполнила простая благодарность. Я прикрыл глаза, чтобы комната перестала кружиться, и прислушался к голосам, которые шептались обо мне.
— Он представляет проблему, — тихо произнес доктор. — Его нельзя допускать к мистеру Бентаму в таком состоянии.
— У него мозги набекрень, — ответил Шэрон. — Если бы девочка и я поговорили с ним с глазу на глаз, уверен, мы бы переубедили его. Вы не оставите нас наедине?
Неохотно, доктор согласился. Когда он ушел, я снова открыл глаза и сфокусировал взгляд на Эмме, которая смотрела на меня сверху вниз.
— Где Эддисон? — спросил я.
— Он перебрался на ту сторону, — ответила она.
— Точно, — пробормотал я, вспоминая. — О нем что-нибудь слышно? Он еще не вернулся?
— Нет, — ответила она тихо. — Еще нет.
Я подумал о том, что это могло значить, что могло случиться с ним, но эта мысль была невыносима.
— Мы обещали отправиться за ним, — напомнил я. — Если он смог перебраться, то и мы сможем.
— Эта пуст'oта в мосту возможно и не обратит внимания на собаку, — встрял Шэрон, — но с вас она точно сдерет кожу и закинет прямо в кипяток.
— Уйди, — бросил я ему. — Я хочу поговорить с Эммой наедине.
— Зачем? Чтобы вы могли вылезти в окно и снова сбежать?
— Никуда мы не собираемся, — возразила Эмма. — Джейкоб не может даже встать с постели.
Шэрон был непреклонен.
— Я встану в углу и займусь своим делом, — заявил он. — И это мое лучшее предложение.
Он отошел, взгромоздился на стул с одним подлокотником, где до этого сидел Ним, и принялся насвистывать и выковыривать грязь из-под ногтей.
Эмма помогла мне сесть, и мы прижались друг к другу лбами и разговаривали шепотом. Какое-то время меня так переполняло ощущение ее близости, что все вопросы, наполнявшие мой мозг, исчезли, и осталась только ее рука, касающаяся моего лица, гладящая меня по щеке, по подбородку.
— Ты так меня напугал, — прошептала Эмма. — Я уже думала, что потеряла тебя.
— Я в порядке, — заверил я ее. Я знал, что это не так, но меня смущало, когда обо мне беспокоились.
— Ты не был. Совсем. Тебе следует извиниться перед доктором.
— Я знаю. Я просто психанул. И прости, что напугал тебя.
Она кивнула и посмотрела в сторону.
— Мне хочется думать, что я сильная, — произнесла она. — Что причина, по которой сейчас на свободе я, а не Бронвин, или Миллард, или Енох, это то, что я достаточно сильная, что на меня можно положиться. Я всегда была той, кто может вынести все. Будто внутри меня есть датчик боли, который не включается. Я могу заблокировать ужасные вещи и продолжать двигаться дальше, делать то, что нужно делать, — она нащупала мою руку, лежащую поверх покрывала. Наши пальцы сплелись сами собой. — Но когда я думаю о тебе… как ты выглядел, когда тебя подняли с земли, после того как те люди…
Она судорожно вздохнула и тряхнула головой, словно отгоняя воспоминания:
— То я просто ломаюсь.
— Я тоже, — тихо произнес я, вспомнив, какую боль я испытываю всякий раз, когда вижу, что больно ей, какой ужас сковывает меня каждый раз, когда ей грозит опасность. — Я тоже, — я сжал ее ладонь и подбирал слова, чтобы сказать что-нибудь еще кроме этого, но она заговорила первой.
— Я хочу, чтобы ты пообещал мне кое-что.
— Все, что угодно, — ответил я.
— Мне нужно, чтобы ты не умер.
Я выдавил улыбку. Эмма не улыбалась.
— Ты не можешь этого сделать, — произнесла она. — Если я потеряю тебя, все остальное уже не будет иметь смысла.
Я обвил ее руками, крепко прижимая к себе:
— Я постараюсь изо всех сил.
— Этого мало, — прошептала она. — Пообещай мне.
— Хорошо. Я не умру.
— Скажи «я обещаю».
— Я обещаю. Ты тоже скажи.
— Обещаю, — прошептала она.
— А-ах, — мечтательно отозвался Шэрон из угла, — эта сладкая ложь, которую говорят все влюбленные…
Мы оторвались друг от друга.
— Ты вообще-то не должен подслушивать! — возмутился я.
— Ну все, достаточно, — заявил он, с громким скрежетом подтаскивая по полу стул и ставя его рядом с кроватью. — Нам нужно обсудить еще много важных дел. В частности — извинения, которые вы должны принести мне.
— За что? — сердито спросил я.
— За то, что поставил под сомнения мою честность и репутацию.
— Каждое слово было правдой, — ответил я. — Эта петля кишит ворами и подонками, а ты — движимый только своей выгодой хам.
— Без капли сочувствия к тяжелому положению своего собственного народа, — добавила Эмма. — Хотя, тем не менее, еще раз спасибо, что спас нас.
— Живя здесь, учишься беспокоиться только о собственной персоне, — ответил Шэрон. — У каждого есть своя история. Каждый в тяжелом положении. Все что-то хотят от тебя, и при этом они почти всегда лгут. Так что, да, я остаюсь беззастенчивым корыстолюбивым эгоистом. Но я глубоко возмущен вашим предположением, что я вожу какие-либо дела с теми, кто торгует странным живым товаром. Только потому, что я капиталист, не означает, что я — злобный ублюдок.