Бифуркатор

Белов Алекс Владимирович

Яичница дымится в тарелках на столе, я сижу напротив Андрюшки, но кусок в горло не лезет, как, думаю, и брату. Он внимательно смотрит мне в глаза.

– Ты ещё всё тот же Артём?
– спрашивает он.

– Да. Я никуда не исчез. Я пришёл, чтобы забрать тебя в настоящее время.

Андрюшка блаженно прикрывает глаза, готовый слушать мои слова вечно.

– Слушай, - я хмурюсь.
– Если бы на месте тебя был я, и ты бы пошёл меня спасать...

– Пошёл бы, - торопливо отвечает

братишка.

– Погоди. Если бы оказалось, что, спасая меня, ты разрушаешь весь мир, ты бы спас меня и уничтожил мир или оставил бы меня в двадцать третьем?

Голубые глаза Андрея на секунду задумчиво подвисают, потом в них мелькает страх.

– Ты спас меня, уничтожив Вселенную?

– Нет, - качаю головой.
– Просто спрашиваю.

Андрюшка неуклюже берёт вилку и нож, серьёзно обдумывая мой вопрос, а потом гово-рит:

– Я бы оставил тебя в двадцать третьем, но попытался бы тебе сказать, что я спасал тебя.

– Серьёзно?
– хмурюсь.
– Почему ты так решил бы?

– Нет-нет, ты не подумай чего, - затараторил Андрей.
– Я пытаюсь просто мыслить ра-зумно. Ты не помнишь видео, где у железнодорожника сын упал в пазы раздвижного моста?

– Нет, - признаюсь.

– Дело в том, что там мост был раздвинут, а его сын упал в пазы. И как раз поезд едет. Если мост не опустить, то поезд разобьётся. А если опустить, то сына раздавит насмерть. И он выбрал второе. Потому что спасал жизнь сотни человек, принеся в жертву сына.

– Но каждый бы поступил по-своему, - пожимаю плечами я.
– Кто-то и не опустил бы.

– Я знаю, - кивает Андрюшка, и сейчас он мне кажется не по-детски серьёзным.
– Лучший пример, наверное, в библии. Бог разрешает людям убить своего сына, потому что верит, что все люди на земле имеют шанс на спасение. А ещё это называется принципом наименьшего зла.

– Очень знакомо. Что это?

– Это когда из двух зол выбирают меньшее. Как ни крути, а жизнь одного человека важ-нее жизни многих. Даже если они тебе никто, а этот один человек - твой брат. Или сын. Или отец.

Андрюшка начинает есть, а моя яичница давно остыла. В голове решаются громадные дилеммы.

– Думаю, ты прав, - киваю.
– Для Вселенной все мы просто люди.

В кухне зависает тишина, Андрюшка глядит на меня слишком печально, а потом тихо говорит:

– Нет, ну если ты меня пришёл спасать такой ценой, то я не согласен. Я останусь здесь и буду всегда жить в одном дне, лишь бы не уничтожился мир.

– Да нет, - морщусь.
– Ты не причём. Ты уже спасён на сто процентов.

У меня друг погибает!
– кричал внутренний голос.

– Тогда почему у тебя вид очень грустный?
– спрашивает Андрюшка.

Я не хочу отвечать на

этот вопрос. Но что-то надо делать! Хотя бы взглянуть на Стёпку ещё одним глазком. И я решительно спрашиваю:

– Ты знаешь этот день наизусть. Что будет?

– Мама вернётся скоро. Ближе к двенадцати, из Грозди. Вы с отцом вечером будете смот-реть...

– Про Стёпку что-нибудь помнишь?

– Он позвонит тебе где-то около часа дня, и ты уйдёшь гулять на весь день на Заводь с ним и двумя девчонками.

Хмурю лоб и вспоминаю конкретику двадцать третьего июля. Помнится, там ещё Бура-тино приходил к нам, во время Стёпкиного визита.

– Кабельное телевидение приедет будку осматривать?
– спрашиваю, в надежде снова увидеть товарища Эдуарда и врезать ему по носу.

– Нет, это было только один раз, - Андрюшка хмурится.
– Только я не понимаю почему, и мне кажется, что они имеют какое-то отношение к моему провалу во времени. Я бы про них посмотрел, но забыл название.

– Неважно, - отмахиваюсь и достаю телефон.
– Уже всё решено.

– Кому звонишь?

– Стёпке.

– Он недоступен. Он с отцом в город уехал, - твёрдо отвечает брат.

– Ладно. Подождём, - вздыхаю.

– А зачем? Тёмка, может, давай уже вернёмся назад?
– шепчет Андрей.
– Мне здесь так одиноко. Вы всегда всё делаете одно и то же, поэтому кажетесь не настоящими. Какими-то кукольными.

– Мы уйдём, - киваю я, протягиваю руку и хватаю ладошку Андрюшки. Она холодная.
– Я обещаю, но сначала мне нужно дождаться Стёпку.

– А что мы будем делать пока?

– Давай...
– я улыбаюсь.
– Посмотрим что-нибудь интересное.

– По телевизору я уже наизусть всё знаю что идёт, - печально говорит Андрей.

– А мы не по телевизору. Мы в интернете.

В те дни вышли несколько новых фильмов, и самым ярким, по мнению зрителей, считался фантастический триллер с Брюсом Уиллисом, что-то о бандитах вне времени, но мы с братом решили - хватит с нас этого чёртова времени. Поэтому смотрели комедию с Райаном Рейнольдсом и Джейсоном Бейтманом. О том, как два друга поменялись телами.

Мы не смеёмся, мы смотрим и боимся. Слабая улыбка лишь порою трогает губы Анд-рюшки, но взгляд затравленный, глубокий. А внутри моей головы много неясных страхов: перед последней встречей со Стёпкой, перед возвращением домой и главное - что если Твари-вне-времени наврали. Ну откроем мы эту чёртову дверь в Грозди, и ничего не случится.

Только ближе к концу фильма я думаю, что сижу и обнимаю Андрюшку на протяжении всей картины, а ведь раньше сконфузился бы от одной мысли об этом. Когда по монитору поплыли титры, брат вздыхает и говорит: