Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья
Шрифт:
Сначала ничего не поняли, что такое педофилия, советская молодежь просто не знала! Мальца привели в чувство – он плакал, жаловался, что дядя сделал ему больно. Его оттащили в лагерь. Административный корпус встал на уши. Забегал персонал, вожатые. Вызвали из города Антонину, она примчалась на рассвете. Тем же утром прибыла милиция. Мальчика звали Петя, его совсем недавно приняли в пионеры. Маленький, робкий, немного тормозной – он совершенно не помнил, что случилось. Спал уже, захотел в туалет, пошел в отхожее место – а оно на улице, рядом с рукомойниками. Не дошел, кто-то напал сзади, зажал рот, перед глазами все поплыло… Потащили куда-то, бросили на землю, стали делать больно… «Петя и волк», –
Тем же утром приехали родители, увезли ребенка в город. Фамилия у них была, кажется, Осипенко. Мама затеяла скандал, но ей быстро заткнули рот. Шумиху не поднимали – пришло строгое указание от властных структур. Милиция работала, но без задора. С девушек сняли показания. Лицо преступника они запомнили отлично, описали его во всех подробностях. Милиция проверила всех мужчин в лагере – ни один не подошел. Проверили жителей соседней деревни – тоже никаких совпадений. Работали там намедни электрики, чинили порванную проводку – и среди них злодея не оказалось. Девушки решительно качали головами. Сделали вывод, что преступник пришел со стороны – мало ли откуда. Милиция проработала два дня, ничего не выяснила. Дело замяли, чтобы не пугать общественность и не дискредитировать воспитательский состав. Мама у Пети работала медсестрой, папа – слесарем на заводе, не такие уж и важные птицы. Тем более все живы, а психологическая травма у ребенка – дело житейское. В лагерь приняли нового сторожа – молодого и малопьющего, этим все фактически и ограничилось.
– И это все? – недоверчиво спросил Алексей.
– Все, – кивнула Антонина, – уж можете мне поверить. Милиция сделала свое дело. Ну… так они сказали. Дети толком ничего так и не поняли. С вожатыми и персоналом, включая меня, провели разъяснительную работу – чтобы не болтали языками. Я не могла понять, почему так быстро прекратили расследование? Но что я могла сделать? Вы лучше меня знаете, как у нас затыкают рты…
Женщина смутилась, но Алексей сделал вид, что ничего не слышал.
– Впоследствии пару раз для вида приезжали оперативные работники – вот как вы сегодня, что-то спрашивали, записывали. Потом перестали приезжать, все успокоилось. Девушки доработали до конца смены – на большее и не договаривались. Ничего подобного за последующие годы не было. Жили спокойно… пока вы сегодня не напомнили об этом ужасном событии.
– А с этой девушкой что? – Алексей ткнул в фото Анны Лучинской.
– Не знаю такой, – покачала головой Антонина. – Нет, правда, не знаю… – она всмотрелась, пожала плечами.
Что-то щелкнуло в голове. Еще не все встало на свои места, но движение шло.
– Разрешите воспользоваться телефоном, Антонина?
– Да, конечно, Алексей. В город – через восьмерку.
В отделе никого не было – разошлись работнички. Кот из дома – мыши в пляс. Чертыхнувшись, он набрал Лиду. Та отозвалась.
– Зачастили вы что-то, Алексей Егорович. Хорошо, что муж в душе, а ребенок до сих пор гуляет…
– Это по работе, – перебил Разин. – Выяснили все, что я вам поручил?
– Смотря что вы поручили, Алексей Егорович…
– Где летом 72-го года проходила практику Анна Лучинская?
– Работала вожатой в пионерском лагере, Алексей Егорович. Практически весь июнь.
Алексей недоуменно посмотрел на Антонину. Та не знала, о чем речь, молчала.
– Лидия Александровна, это точно? Ошибки быть не может?
– Алексей Егорович, это документально подтвержденный факт.
– Подожди, давай заново. 72-й год, июнь месяц, пионерский лагерь «Орленок-4»…
– «Орленок-3» – поправила Лида.
Да ладно… Снова щелкнуло в голове. Он поблагодарил, повесил трубку.
– Антонина, «Орленок-3» далеко?
– Не очень, а что? – в глазах собеседницы
Спустя минуту выяснился еще один интересный факт: мужчин в соседних лагерях сотрудники милиции семь лет назад не проверяли. Посчитали бессмысленным, а может, фантазии не хватило. Директор «Орленка-3» – пожилая женщина Алевтина Ильинична Малышева, Антонина ее хорошо знает. Порядочный человек, заслуженный работник народного образования. Семь лет назад она там точно директорствовала. На месте ли Алевтина Ильинична? Почему бы нет?
– Позвоните ей, пожалуйста, Антонина, – взмолился Алексей. – Извинитесь от моего имени, скажите, что черед двадцать минут я к ней прибегу.
Он вышел через заднюю калитку и быстро пошел по освещенной лунным светом тропе. Деревья подступали к дорожке, касались головы густыми лапами. Иногда приходилось нагибаться. Лес вставал плотной стеной, лишь иногда между деревьями серели разрывы.
Здесь пролегала глухая низина. Справа осталась река, мостик через журчащие воды. В вышине переливались звезды, лунный свет пробивался через ворохи лап. Было немного не по себе. Но Антонина не обманула, вскоре наметился просвет, деревья расступились, и впереди замаячила ограда пионерского лагеря…
Пожилая женщина ждала в беседке недалеко от входа. Впускать милицию в детское учреждение, видимо, не хотелось. Дети еще не улеглись, доносились крики, музыка. В беседке горел свет – лампочка с цоколем крепилась к потолку.
– Простите уж, что так встречаю, – женщина куталась в шаль, к ночи похолодало. – Но сами должны понять… Антонина позвонила, попросила вам помочь, даже не знаю, чем…
Он покинул «гостеприимное» заведение через пятнадцать минут, снова шагал по тропе. Боялся сглазить, но, похоже, все вставало на свои места. Милейшая Алевтина Ильинична опознала девушку на фотографии – не сразу, правда. Звали ее Анной, работала вожатой… возможно, что и в 72-м году. Но точно работала одно лето. С ней еще парень был – вместе приехали, тоже вожатый, пожениться хотели. Парень года на три постарше Анны, вежливый такой, к своей девушке относился заботливо, с обязанностями справлялся. Постоянно их видели вместе, они работали в одном отряде. И уехали из лагеря одновременно, когда закончилась смена. К сожалению, имени этого человека Алевтина Ильинична не помнила, а внешность… Внешность описала приблизительно, но большего и не требовалось. Знает ли она о страшных событиях в «Орленке-4»? Да, конечно, Антонина рассказала, просто ужас… Но в ее учреждении такого не было и быть не может! Проверяла ли милиция «Орленок-3»? Даже не заглядывали. Да и незачем. Под управлением Алевтины Ильиничны трудятся порядочные, исключительно законопослушные люди!
Милиция в тот раз допустила грубую халатность! Явись они в «Орленок-3», и все бы закончилось семь лет назад, а в 79-м все остались бы живы!
Алексей спешил, раздвигал ветки, тропа едва очерчивалась в полумгле. Деревья расступились. Ели сменились соснами, густел подлесок. Слева показался небольшой обрыв, оплетенный корнями, ступать приходилось осторожно…
Он почувствовал движение справа – словно кто-то высунулся из-за ствола дерева. Точно не белка. Разин среагировал машинально – просто пригнулся. Прогремел выстрел – вот это номер! Пуля просвистела рядом, страх вцепился в горло. Кто же не боится, когда страшно? Левая нога куда-то провалилась, поплыла в пустоту – и чтобы ее не защемило в корнях, Алексей оттолкнулся правой и слетел с обрыва. Сгруппироваться не смог, ударился плечом, покатился по земле, усеянной жухлыми иглами. Ноги натыкались на какие-то коряги.