Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья
Шрифт:
В свое время капитан милиции прошел через все это. Рожденный в послевоенном 46-м году, в семь лет он стал октябренком («дружным ребенком»), жутко гордился, выпячивал грудь со значком. Через три года на груди заалел пионерский галстук. Каждый вечер мама его стирала и гладила огромным чугунным утюгом. Снова гордился, чувствовал себя частичкой чего-то важного и ответственного. Еще пять лет долой – комсомол, новая ответственность, новая гордость. Пребывал уже в сознательном возрасте, оставлял место сомнениям, неуверенности – и все равно гордился, осознавал свою причастность.
Он свернул перед корпусами на примыкающую аллею. Проплыла столовая, за ней подсобные строения, приземистый административный корпус со свежеокрашенным крыльцом. Навстречу вышел юноша лет восемнадцати – с красным галстуком на шее и в потертых заграничных джинсах (видимо, из братской Чехословакии – все так говорят).
– Минуточку, товарищ, – окликнул он Разина. – Посторонним сюда нельзя. Вы родитель? Просим прощения, но родительский день будет только в субботу…
– Нет, не родитель, – Алексей предъявил удостоверение. Вожатый сделал круглые глаза, недоверчиво моргнул.
– А, понятно… Вы по поводу того происшествия на пищеблоке? Но все разъяснилось, повариха случайно опрокинула масло, и оно разлилось по горячей плите. Возгорание ликвидировали, не было никакой паники, дети даже не узнали, поскольку был тихий час. Антонина Петровна сделала поварихе строгий выговор. Все хорошо, товарищ, с противопожарной безопасностью в лагере полный порядок.
– Я по другому делу, молодой человек. Сколько лет работает этот лагерь?
– Даже не знаю, – озадачился вожатый. – Но больше десяти, это точно… А вам зачем?
– Служебная необходимость, не задавайте ненужных вопросов. Я ищу человека, который помнит, что здесь происходило семь лет назад. Это важно. К кому мне обратиться?
Вожатый задумался.
– Так к Антонине Петровне и обратитесь. Это наша директор – Антонина Петровна Ряженцева. Зимой она работает в гороно, а летом заведует пионерским лагерем. Насколько знаю, каждый год, но не могу сказать, как давно. Но она считается бессменным руководителем…
– Благодарю, молодой человек, она здесь?
– Не знаю, – юноша развел руками. – Спросите в административном корпусе. Вроде утром куда-то выезжала с водителем…
– Кто еще мне может помочь?
– Затрудняюсь, товарищ… – юноша облизнул пухлые губы. – Прежняя повариха Вера Павловна была в возрасте, возможно, она могла бы вам помочь, но теперь она на пенсии. Завхоза Сергеича тоже уволили – с возрастом он все чаще стал прикладываться к бутылке, пугал своим видом детей…
Алексей поблагодарил и отправился дальше. За спиной раздался взрыв хохота – в районе эстрады происходило что-то веселое. Вздрогнул лес, испуганные птицы спорхнули с веток. Алексей поежился и взбежал на крыльцо.
«Апартаменты» директора находились в глубине коридора. Одна из дверей была распахнута. Весело щебетали девчонки в коротких юбках, красных галстуках и пилотках – они сидели за столом, обложившись цветными карандашами, и увлеченно что-то рисовали на листе ватмана – видимо, стенгазету. Настолько увлеклись,
Последняя дверь в конце коридора была прикрыта. Алексей постучал, толкнул ее от себя. Видно, поспешил. Ойкнула белокурая девушка, сидящая за директорским столом, поспешно отступил от нее юноша с голубыми глазами соблазнителя. Оба носили красные галстуки, но явно вышли из пионерского возраста. Девушка поправила сбившуюся прическу. У нее было миловидное лицо и пухлые щечки.
«Ветра нет, кусты трясутся, – вспомнилась пошлая присказка. – Что там делают? – Пионеры малину собирают».
Молодой человек принял отсутствующий вид и, похоже, не смутился, в отличие от своей подруги.
– Вы что-то хотели? – спросила девушка, запоздало нахмурившись.
– Здравствуйте, я из милиции, – Алексей показал удостоверение. – Уголовный розыск. Все в порядке, мне нужно поговорить с Антониной Петровной по срочному делу.
– Ой, а она уехала…
– Я пойду, Марина Олеговна, – сделав рабочее лицо, сообщил вожатый с голубыми глазами. – Не забывайте, что сегодня в три часа общее собрание сотрудников лагеря.
– Да, конечно, Константин Михайлович, я помню.
Молодой человек удалился, аккуратно прикрыв дверь. Девушка разочарованно вздохнула, поправила сбившийся галстук.
– Нет ее, товарищ, говорю же вам. Убыла с водителем в город после утренней линейки, меня оставила временно выполнять ее обязанности и отвечать на телефонные звонки. Меня зовут Марина… Марина Савельева. Вы можете ее подождать. Антонина Петровна сказала, что вернется к полднику. Извините, товарищ, так вышло, ее вызвали в городской отдел народного образования…
Веселенькое дельце… Алексей расстроился. Возвращаться обратно в город и снова тащиться сюда по битой дороге? Перенести встречу на завтра? Нет уж, он настроился получить данные уже сегодня – во что бы то ни стало! Время неумолимо приближалось к обеду, осталось не так уж долго, почему не провести полдня на свежем воздухе?
– Вы приехали из города? – участливо осведомилась вожатая. – Понимаю, вы совершили долгий путь… оставайтесь. Я распоряжусь в столовой, вас покормят. Не волнуйтесь, я старшая вожатая, – сказала Марина, заметив сомнение в лице собеседника, – меня послушаются. Не заметите, как пролетит время. В красном уголке есть подшивка «Комсомольской правды» за текущий год. Можете сходить к реке. Только… – девушка замялась, – старайтесь быть подальше от детей, хорошо? У нас с этим строго – посторонних в лагерь стараемся не пускать. Никто ведь не знает, что вы из милиции…
Это был чудовищно длинный день! Капитан слонялся без дела по задворкам лагеря, поел в углу пищеблока за столом для сотрудников – при этом не знал, куда деться от любопытных взглядов. Полистал газеты, сходил к реке, воспользовавшись служебным выходом, расположился на пригорке в стороне от лагеря, наблюдая, как под ногами течет вода. Обстановка расслабляла, томила только неизвестность. Хотелось надеяться, что подчиненные в городе не сидят сложа руки. К полднику директриса не приехала. Алексей скрипел зубами, ждал.