Билли-талисман
Шрифт:
— Ах, Кэйт, я… я только хотел попросить прощения.
Кэйт смягчилась. Она вздохнула, но прикрыла ладонью трубку, чтобы Майкл этого не услышал. Она убедилась, что есть два типа мужчин: те, которые извиняются и ничего не меняют в своем поведении, и те, которые извиняются и изменяют его. Она недостаточно долго была знакома с Майклом, чтобы определить, к какому типу он относится. На этом этапе своей жизни она смотрела на вещи так: любые отношения строятся на компромиссах, и потому мужчин нужно считать способными к совершенствованию.
— О’кей, — ответила
— Вчера я поступил как бесчувственный чурбан. Знаешь, так уж вышло… твоя подруга, все такдраматично…
Это замечание вывело Кэйт из себя.
— Полагаю, некоторая драматичность вполне оправданна, если твоя жизнь рушится на глазах, — она старалась говорить тише и поглядывала в сторону Бины, чтобы убедиться, что та не слышит. «И что толку в извинениях, если за ними следуют новые оскорбления», — подумала она.
— Кажется, я снова делаю то же самое? — спросил Майкл. Он мог быть бесчувственным, но не был глуп, что не ускользнуло от Кэйт. — Послушай, позволь мне пригласить тебя поужинать на этой неделе. Давай все обсудим. Я могу еще все исправить, — продолжал он.
«Не так уж плохо, — подумала Кэйт. — Но не в ресторане. Здесь нужна серьезная беседа, долгие препирательства и, возможно, примиряющий секс».
— Почему бы тебе не прийти ко мне на ужин? — предложила она. — Но только не сегодня. — Она снова взглянула на диван: Бина только что подняла голову. — Мне надо идти, — сказала Кэйт. — Поговорим позже.
— Я перезвоню тебе вечером, — пообещал Майкл перед тем, как повесить трубку. Она вернулась к Бине. Бина, с красными глазами и еще более красным носом, смотрела на нее.
— Как нам все уладить? — спросила она.
Кэйт села, и кресло скрипнуло.
— Для начала я должна до конца знать, что же произошло.
— Ну, я подошла к столу, Джек смеялся, и китаянка, та женщина, которая носит размер меньше второго и при этом выше меня ростом, смотрела на меня так, словно я посудомойка. Джек вскочил и протянул руку: «Эй, Си Лин учит меня здороваться на мандаринском диалекте. Ни-хау-ма!» Я смотрю на него и говорю: «И тебе ни-хау-ма». Потом поворачиваюсь к Си Лин и спрашиваю: «А как вы говорите „до свидания“?» Тут она посмотрела на меня свысока — знаешь, как Барби смотрит, если кто-то слишком плохо одет, — потом взглянула на Джека и сказала ему: «Приятного ужина». Ах, и это прозвучало тем обиднее, что у нее был маникюр того самого цвета, который выбрала ты. Мне бы всегда слушаться твоего совета.
— Бина, не глупи. Дело тут не в маникюре. Что же было дальше? Ты закатила сцену?
Бина снова заплакала.
— Нет, и это самое худшее, — продолжала она, глотая слезы. — Я ничего не делала. Это Джек, он…
Опять зазвонил телефон, Кэйт подошла и по определителю поняла, что это был номер сотового Эллиота.
— Подожди немного, — сказала она Бине, которая не обратила на ее слова внимания. Кэйт сняла трубку.
— Все отлично. Ни о чем не беспокойся, — послышался голос Эллиота. —
— Эллиот, это серьезно, — напомнила Кэйт.
— Потому мы с Брайсом и взяли полдня отгула на работе. Ну хорошо, еще и из-за бешеного любопытства — тоже.
— Вы оба просто сплетники, — ответила Кэйт.
— Ты же знаешь. Не давай Бине говорить ни слова, пока мы не придем, хотя я и идиот в таких делах, зато Брайс знает, как уладить все, что касается личных отношений. В этом я профан.
Кэйт держала трубку и смотрела на чуть живую подругу. Может быть, еда, мороженое, расслабляющий препарат или развлечение и пошли бы ей на пользу. Но прежде всего она должна услышать завершение истории.
— Это был Джек? — спросила Бина.
— Нет, — ответила Кэйт. Она села рядом. — Скажи, что было дальше.
И тут раздался звонок в дверь.
Глава IX
— Это Джек! — закричала Бина, подскочив на диване. — О, боже мой! Это Джек, и посмотри, как же я выгляжу!
— Это не Джек, — заверила ее Кэйт, наблюдая, как у нее в душе боролись надежда и отчаяние. — Это Эллиот. Он единственный, кто может войти в дом без моей помощи. У него есть ключ.
Кэйт вышла в маленькую прихожую и посмотрела в глазок. Это был Эллиот, улыбавшийся и делавший знаки Брайсу, который стоял позади с обещанным пакетом съестного. Кэйт неохотно повернула защелку и открыла дверь. Если бы она этого не сделала, парни все равно вошли бы: у Эллиота была связка запасных ключей на экстренный случай (например, если Кэйт забывала свою сумочку в кабинете и вспоминала об этом на полпути домой). И Эллиот не раздумывал бы ею воспользоваться.
Эллиот и Брайс ввалились внутрь.
— Она поправилась? — прошептал Эллиот.
— Нет, — ответила Кэйт.
— Ей лучше?
— Нет, — повторила она.
— Тогда хорошо, что мы пришли, — заметил Эллиот.
— Я же говорил, — отозвался Брайс, и все трое вошли в гостиную, будто клоуны из балагана. По крайней мере, Кэйт это напомнило именно цирк.
— О, Бина! Бедняжка, — начал Эллиот, подлетая к ней и усаживаясь рядом в единственное кресло Кэйт.
— Ни о чем не беспокойся, — сказал Брайс, выгружая содержимое пакета на кофейный столик. — Что ты ела в последний раз? И когда это было?
Бина в некотором смятении попыталась ответить:
— Ну, думаю, я собиралась вчера вечером поужинать с Джеком, но ужин так и не был закончен. Я была ужасно расстроена. Потом я не могла найти Кэйт. Помню, я выпила немного водки…
— Что же, тогда тебе нужно что-нибудь из этого, — он протянул ей сверток в вощеной бумаге.