Бизнес - класс
Шрифт:
Он протянул туго набитую сумку и, довольный собственной шуткой, вновь захохотал. Смех оборвался отчаянной зевотой.
– С ног валюсь!
– признался водитель.
– Пойду прикимарю. Все-таки двести километров по тайге - это неслабо.
И, не спрашивая разрешения у хозяина, прямо в унтах прошагал во внутреннюю комнату, оставляя за собой грязевые потеки.
Чистоплотный Рейнер расстроенно шмыгнул носом. Но любопытство оказалось сильнее огорченья, - он ухватил сумку, подтащил к столу и принялся разгружать.
–
– Вы что ж, в городе не жили?
– Почему не жил? Очень даже.
– Давно, наверное. Там этих лакомств сейчас во всех магазинах полно. Может, назад вернуться?
– Как это?
– Рейнер внезапно перепугался.
– Мне и здесь хорошо.
– А я бы здесь не смог. Да и всякий, кто пожил в большом городе, думаю, уже без него не сможет. Въедается, как зараза!
Коломнин распечатал бутылку "Мартеля", разлил по граненым стаканам - на треть.
– За знакомство, - он залпом выпил.
Рейнер поступил иначе. Прежде всего обнюхал стакан, поморщился неприязненно и, закинув острый, поросший рыжими волосиками кадык, принялся малюсенькими глоточками заталкивать коньяк в себя. Продолжалась эта мука довольно долго. Так что, когда поставил он наконец опустошенный стакан, глазки уже блестели вовсю.
– Какая штука забористая, - подивился он.
– Понравилось. А в городе его полно, - Коломнин поймал себя на том, что разговаривает с Рейнером, как с ребенком, - пытаясь сманить игрушкой.
– Неужто назад не тянет?
– Не-к-ка. Здесь все есть. У меня здесь мой собак. Лайка. А с едой - так по-разному. Когда охочусь, так и мясо есть. А нет, так и - ништо. Картошечки в подполе наберу, морковку там, - супчик сварю. И мне, и собаку моему хватает. Соседки когда чего подбросят. Потом магазин в поселке есть.
– Так на магазин деньги нужны.
– Нужны, конечно, - печально согласился Рейнер.
– Но я ведь учительствую. Школа у нас здесь начальная. Прежде восьмилетка была. Но как леспромхоз закрыли, все разъехались. Но тоже ничего.
– И что преподаешь?
– Так... словесность.
– Платят, небось, копейки?
– Твоя правда. Но я вот, знаешь, чего про деньги думаю? Сейчас они есть, завтра, глядишь, нет. А ты всегда есть. С ними, без них. Значит, и без них можно.
Расслабленный Коломнин, дивясь странной, незатейливой этой логике, откинулся на диване, отбросив ладонью диванную подушку, под которой обнаружилась раскрытая общая тетрадка, исписанная какими-то стихами. Но прежде чем не в меру любопытный гость поднес тетрадь к глазам, Рейнер с внезапным проворством выхватил ее, непроизвольно прижав к рубахе, как бы намереваясь спрятать под ней.
– Твои стихи?
– догадался Коломнин.
Рейнер запунцовел:
– Так, балуюсь. Пустое это.
И поспешно запрятал тетрадку за спинку дивана, как бы прекращая тему.
– Тем более, если ты поэт, - скучно вот так, целыми
– Это в тайге-то скушно?! О! Сказал тоже. Тайга - это столько всего! Ее только понимать надо. Вот завтра пойдем, сам увидишь, как скушно. Посмотрим, что к вечеру скажешь. Да и потом, - он склонился к Коломнину, как бы собираясь посвятить в некую тайну. Так что тому показалось, что Рейнер захотел поделиться причиной своего вынужденного затворничества.
– Я тут концерт готовлю.
– Концерт?!
– А то. В поселке на май хочу дать. Сюрприз. Погляди, чего научился.
Он схватил гитару, достал засаленные ноты. Разложил, послюнявив. И заиграл. Сложную какую-то мелодию. Здорово, кстати, заиграл. С переборами. Иногда прикрывая глаза. Иногда показывая слушателю, - вот-вот, здесь сейчас самое трудное место пойдет. Проскакивал его и эдак кокетливо поводил узкими плечиками: мол, погляди каков, - и это осилил.
Закончив, не сразу отложил гитару. А, подобно опытному актеру, как бы на мгновение замер.
– Да ты мастер!
– искренне позавидовал Коломнин. Когда-то он сам пытался научиться играть на гитаре. Даже ходил во Дворец пионеров. Но после полугода так и забросил, толком не освоив.
– Сколько ж лет надо учиться, чтоб вот так?
– Третий месяц.
– Нет, я имею в виду вообще на гитаре.
– Так и я. Соседка, баба Маня, подарила. На чердаке нашла. Я ей тут по осени огород перекопал. Старая совсем.
– А баян?
– А, это давно.
"Давно" ему было неинтересно. Прав оказался Резуненко, - удивительный человек этот Женя Рейнер.
Они еще выпили. Рейнер, основательно пьяненький, вертел стакан, беспричинно улыбаясь.
– Тебя, должно быть, люди сильно обидели, что в такой глухомани затаился?
– Коломнин все время помнил о цели приезда.
Женя насупился.
– Люди злы. Во, глянь-ка! Каково?
Он приподнял рубашку, обнажив следы ожогов. Жестокие следы. На теле. И в глазах.
– Кто это тебя так?
Рейнер неопределенно повел плечиком, шмыгнул носом.
– Получается, пытали? И чего хотели?
– Мало ли. Все равно не вышло по-ихнему. Я от них ночью утек.
– То есть убежал и - все? Неужто так и спустил?
– вроде как не поверил Коломнин. Рейнер опасливо покосился.
– Это ты зря. Такое нельзя прощать. Люди не все злы. Но зло оставлять безнаказанным нельзя. Иначе разрастется.
– Им и так воздастся!
– Так само собой ничего не воздается! Ишь как удобненько устроился. Ладно - тебя. А вот, скажем, если б жену твою так. Или - друга лучшего убили, тоже бы смолчал?
Рейнер наклонил голову.
– Нет, ты не уклоняйся!
– Коломнин притворялся более пьяным, чем был на самом деле.
– Вот знал бы кто! Тоже смолчал бы? Или - отомстил?! Да и больше скажу - если спустил, все равно тебя же и достанут.